Рыжая бестия

Ксения ворочалась на диване в соседней комнате. Она корила себя за то, что наплевала на строгое питание и наелась до отвала. Но голодная диета ей не нравилась, она решила перейти на другую «диету от Харли Пастернак», та разрешала есть пять раз в день маленькими порциями по 150 граммов овощей и бобовых с оливковым маслом и орехами, а раз в неделю лакомиться всем подряд.

А во время перехода можно было сделать некое послабление и напомнить желудку, что в мире полно вкусной еды. В мире полно и несправедливости. К чему судьбе нужно было тыкать носом в любовь ее лучшую подругу Репину?! Вот жила себе девчонка и знать не знала, что замуж нужно выходить по любви. Безусловно, Марьяша понимала, что такое определение, как любовь, существует, и даже была уверена, что чувства между ней и Матвеем именно так и определялись. Но Ксения видела, что это не так. Открывать глаза в таком случае – стать врагом лучшей подруги. Тем более что Федотова была твердо уверена, что девушка должна учиться на своих ошибках. Вот она научилась, теперь ни один мачо не собьет ее с истинного пути. Ни один Гаврик, который все еще дожидается ее звонка, не дождется. Ни один двуличный тип – такой, как Столяров – не сможет разбить ей сердце.

Столяров не стоит ее подруги, трепетной и нежной девушки. Марьяша очень хорошая и добрая. Как она не хотела красить Матвею дверь! А как она переживала, когда столкнула машины… Переживала, правда, несколько по другому поводу, но ведь переживала. И сейчас переживает, Ксения слышит, как подруга ворочается в постели.

Ей захотелось успокоить Марьяшу, сесть рядом с ней, пропеть ей колыбельную, что ли…

– Донна, донна, донна! Донна белла донна. – Под балконом раздался сиплый голос Матвея, который тут же подхватило музыкальное сопровождение. – Помни, Марианна, что я твой навек!

Ксения сорвалась с дивана и одним прыжком оказалась возле открытого балкона. Быстро закрыла его и для надежности заслонила спиной. Только этого им не хватает! Степа не успокоился и решил вернуться с громом и музыкой. Бедная Марьяша, мало ей переживаний!

– Граце синьорина, ты моя малина, ты моя амор! – заорал что было мочи Матвей, увидев, как захлопнулась балконная дверь.

– Что это, Ксюша? – Марьяна тихо вышла из спальни и подошла к балкону.

– Это? – растерялась та, подыскивая более-менее приличную причину. – Бродячий цирк! Завтра у них представление на площади возле супермаркета, вот и репетируют. А ты не знала, что к нам приехал цирк?

– Донна Марианна, от тебя я пьяно, донна Марианна, я тебя люблю! – надрывался под балконом неугомонный Степанов.

– Какая такая Марианна? – повернулась собравшаяся вернуться обратно в постель Репина и стала прислушиваться.

– А это, – принялась врать Ксения, – карлица у них там одна. В нее якобы влюблен карлик. Ну, ты же понимаешь, цирк он и есть цирк.

– Голос знакомый, – подозрительно изрекла Марьяна.

– Так ночью все голоса, как черные кошки, одинаковые…

– Репина Марьяна! Донна бела донна, уно сантименто, я ведь сакраменто, пьяно пьяче пью!

– Чего он пьет? – всерьез заинтересовалась Марьяна. – Показалось, что он произнес мою фамилию.

– Подумаешь, – небрежно повела плечиком Ксения, не пуская подругу на балкон, – да мало ли на белом свете Марьян Репиных?

В этом и была ее ошибка. В том, что на белом свете влачила жалкое существование лишь одна Марьяна Репина, подруга не сомневалась. Марьяна ринулась на балкон, отпихивая Ксению в сторону.

Стояла непроглядная темень, освещаемая единственным на всю округу фонарем. Ксения мысленно поблагодарила жилищные службы за такое наплевательское отношение к жильцам дома, но рано обрадовалась. Матвей с проворством озабоченного кролика выпрыгнул из темени кустов на освещенную территорию, как только Марьяна вышла на балкон.

– Уно, уно, уно, уно моменто! – трагически завыл Степа под одиноким фонарем, чем напомнил Ксении мартовского кота.

– Степанов?! – ахнула Марьяна, глядя на его вдохновленную творческим порывом довольную физиономию. – А где же цирк?!

– Цирк уехал, – хмыкнула Ксения, – клоуна забыли…

– Уно, уно, уно, сантименто, – орал Матвей, бешено вращая глазами.

– Как он упивается самим собой, – кивнула в его сторону Ксения, следом за подругой вышедшая на балкон. – Поверь, Марьяша, ему совершенно не нужны зрители…

– Ты думаешь, я ему не нужна? – Подруга перевесилась через перила и оглядела округу. – А где карлица? Где оркестр?

– Там же, где и цирк, – флегматично, понимая, что теперь ни в чем убедить Марьяну не удастся, проговорила Ксения. – Небось в кустах у него магнитола с сильными колонками. Сэкономил на оркестре.

– Да, Степа такой экономный, – вздохнула Марьяна и оперлась на перила, подперев кулачком лицо.

– Ты что, – поразилась Ксения, – собираешься его слушать?!

– У меня все равно бессонница, – вздохнула подруга.