Рыжая чайка

– Да что это за самоуверенная шкура? … Тварь! – озлоблено прошептал Камиль, глядя, как удаляется его враг.

– И всё-таки эта шкура спасла наши жизни, оттуда, откуда никто ещё из вольфгаров не возвращался, – тихо заметил Алишер, не открывая глаз.

– Спасла?! Да он отнял у меня самое дорогое!!! Зачем мне теперь эта жизнь, мне без разницы было где сдыхать!

– Зато не без разницы тем, кто сейчас на корабле и тем, кто плывет за нами, тем, кто не может вылезти из другой шкуры! – сухо вставил Рас. – Им не все равно, моему брату Шону не все равно. Грей и Тара вернут им обратно их жизни, память и привычный облик, я знаю. А ты лучше спроси у Намиры, как она назвала твоего сына!

***

Корабль несся вдаль, а я … душой я падала на дно. Я не видела больше своей путеводной звезды, нет, вернее, видела, но он, для меня был также недосягаем, как и эти далёкие звёзды.

За следующий день я выплакала целые бездонные озёра слёз, так и не показавшись на палубе, какое-то время, проваливаясь в прострацию своей боли.

А потом я стала думать.

Поначалу просто кричало и истекало кровью моё сердце: я действительно страдала как никогда, даже врагу такого не пожелаешь испытать! Ведь я так долго боролась за свою любовь. Я не могла так просто отказаться от своего воздуха! Я не смогу радоваться этой жизни, если не буду видеть его улыбки, если меня не будут обнимать его руки, если я не буду слышать его голоса. Камиль был всем, … всем для меня! И выжить в этой кипящих мыслях, в этой горечи было просто невозможно! Теперь всё было безнадежно потеряно, разбито и отгорожено от меня непреодолимой глыбой. Я понимала, что сейчас я не смогу бороться против Грея, я не смогу рисковать жизнью Камиля, мне хватило и ведьмы. Получалось, у меня было только два выхода: либо умереть, либо принять его правила.

Но тут в моём сознании вдруг прорезался голос разума, подпитаный силой жреца. Я отодвинула свою неприязнь к Грею, свою злость на него, и попыталась взглянуть на него и его правду другими глазами. Да, у него был непревзойденный сильный характер вольфгарского лидера, вожака. Искусный, выносливый, проницательный, правда, с несносным скверным и жестким характером. Грей принес в мою жизнь очень много боли, заставил увидеть меня некоторые вещи по-иному, заставил увидеть другой себя, но он и многое мне дал, спасал жизнь, обучал, помог спасти вольфгаров, не давал воли своей кровожадности, я даже ни разу не видела его обращенным. Ведь я и сама ради любви способна была переступить черту дозволенного, как и он ради своей цели. И самое важное, что шепчущий во мне голос силы – твердил мне, что Грей прав на счет грядущих страшных событий, где понадобятся слившиеся воедино жрецы, и мне придется принять приговор неизбежной судьбы, что его такое упорное стремление стать жрецом вовсе не его злая прихоть – Грей пытается защититься от чего-то более ужасного или защитить ещё кого-то.

И я приняла решение. … Не простое, раздавившее моё загнанное в угол сердце, и вовсе не свойственное моему упрямству:

«Если я не могу сейчас справиться и преодолеть этот океан свалившихся бед – тогда я сяду в лодку и поплыву, но теперь я уже не буду думать только о себе, о том, что перво-наперво важно для меня, которое я должна получить любыми путями, теперь я буду проникаться бедами других, жить для других, потому что возможно так мне будет легче не чувствовать своей боли, не думать о своей любви. Любовь …… она не умерла и не пропадет! Она будет жить и дальше в каждом кусочке моего разорванного сердца. Я буду благодарить небеса за каждый день, прожитый Камилем, я буду дышать воздухом, которым дышит он, но на расстоянии, тем самым, храня его жизнь, я буду учиться быть счастливой этим.

Я решила не бунтовать против Грея, только вот ещё не знала, … не представляла, как я смирюсь с необходимостью быть ….. женой. Об этом мне размышлять совершенно не хотелось, ни мой разум, ни моя душа пока не прониклись этим моим статусом, и я отгородилась от него, как от чего-то чужеродного.

Я приняла такое решение, но я и понятия не имела, как у меня всё это получится. Словно для меня началась другая жизнь, и я живу в другом теле, а та Тара прожила свою вспышку и канула в вечность.

Этот день почти угасал. Мне вдруг стало так тошно и невыносимо со своими мыслями, и я спустя сутки, решила выйти.

Такое состояние у меня уже бывало, это не было видением, это был словно сигнал из глубины. …. Я сделала всего несколько шагов, и вдруг во мне что-то тревожно всколыхнулось, вскрикнуло, оставляя смутные разводы. Я не увидела, скорее ощутила. И сейчас я почувствовала, что угроза почему-то исходит от обращенных вольфгаров, именно это заставило меня напрячься, словно пугливую дичь, учуявшую запах хищников. Словно продолжением моей тревоги стал испуганный крик Раса:

– Тара!!! – это был вопль ужаса.