Рыжая кошка

Она снова покраснела и напряглась. И кивнула — слишком быстро.

— И он ее получит. Отдых, перемена обстановки, свежий воздух и физическая нагрузка — поездка пойдет ему на пользу.

Я покачал головой:

— Ему нужно больше, чем поездка.

— И он все получит, Джон, не беспокойся. С Дэвидом все будет хорошо.

— А с тобой?

Стефани нахмурилась и посмотрела на свои руки. Прекрасный маникюр, жемчужно-розовый лак.

— Со мной? Я еще немного нервничаю, но лыжи и обертывания морскими водорослями приведут меня в норму. — Она посмотрела на меня огромными сияющими глазами. Снова сжала мою руку. — Не беспокойся о нас, Джон, с нами все будет хорошо. Все устаканится.

Я открыл было рот, но промолчал, и Стефани вздохнула с облегчением. А потом она исчезла: нервный смешок, робкая улыбка и быстрые шаги за дверью. Я подошел кокну, посмотрел вниз и возле черной машины увидел Дэвида. Появилась Стефани. Она подошла к нему и положила руку ему на спину. Он наклонил к ней голову, обвил рукой ее талию, и они на мгновение замерли. Потом сели в машину и отъехали. Я смотрел, как автомобиль сворачивает за угол, и снова слышал голос Джейми Койла: «Каждому свое и в свое время».

Эпилог

В марте Клэр нашла жилье. Не на Манхэттене и не в Бруклине. Бунгало на Роуз-стрит в Норт-Беркли. Она сидела, скрестив ноги, на софе и, рассказывая о новой квартире, гладила меня по щеке.

— Если я останусь в Нью-Йорке, все кончится тем, что я останусь с тобой.

— А это было бы плохо?

Клэр покачала головой:

— Не плохо, милый, но слишком легко. Мне здесь удобно, можно поболтать, нам хорошо вместе… и, Бог мой, ты подарил мне весь мир. Жить с тобой — проще всего на свете. Путь наименьшего сопротивления, словно в колледж вернулась. Но по этому пути я уже ходила и больше ходить не хочу.

— Чего же ты хочешь? И откуда ты знаешь…

Клэр не дала мне договорить:

— Я хочу детей, Джон. — Воцарилось гулкое молчание. Клэр сделала паузу, а потом улыбнулась. — Мне тридцать пять, и я мечтаю о ребенке. От человека, который хочет воспитывать детей, который готов к этому. — Я попытался заговорить, и она зажала мне рот рукой. — Это не про тебя, Джон… не теперь.

Я взял ее за руки, и мы сидели так, пока в комнате не стемнело, но возразить мне было нечего.

С Лео Маккью я снова встретился в апреле — через две недели после отъезда Клэр и через два дня после того, как тело Джина Вернера нашли под Уильямсбергским мостом. Маккью стал еще толще, а усы его страшно разрослись. Мы сидели у стола для допросов, и он подтолкнул мне чашку кофе.

— Потрясающее совпадение, как по-вашему? — сказал он. — Под мостом — едва не в сотне ярдов от того места, где нашли Холли Кейд. Я помню, вы зуб точили на этого типа, и, естественно, подумал, не вы ли его уделали.

— Что произошло с Вернером?

Маккью глотнул кофе и поморщился.

— Кто-то крепко избил его и в довершение сломал шею. Покажите-ка руки. — Я вытянул руки, и Маккью осмотрел их. — Мягкие, как попка младенца.

— Ни царапин, ни синяков. Простите, если разочаровал.

Маккью пожал плечами:

— Выстрел наугад. И уверен, вы можете рассказать, как провели интересующий меня день.

Я вздохнул:

— Только если вы уточните, о каком дне я должен рассказать.

Он уточнил и не рассердился, когда услышал, что упомянутый вечер я провел в большой компании банкиров.

— Я ж говорил: выстрел наугад. Вам никто не попадался из желающих кокнуть Вернера?

Я покачал головой:

— Не-а.

— Но если кого вспомните, первым делом позвоните мне, ладно?

— Ладно, — пообещал я и направился к выходу. Я был уже у двери, когда Маккью заговорил снова.

— Кстати, как поживает ваш братец? — спросил он. — Жена уже пустила его обратно в постель?

— Пошел ты, — отозвался я, хлопнув дверью. Смех Маккью преследовал меня и в коридоре.

На следующий день я отправился в Тэрритаун. Кондоминиумы «Ван Винкль корт» никуда не делись, дядюшка Кенни — тоже, а вот Джейми Койл давно уехал.