Рыжая легкого поведения

Всю дорогу из морга она вспоминала его рыжие, покрытые пухом неприятные плоские уши, как у старика, залысину на вытянутом, обтянутом глянцевой желтоватой кожей черепе и представляла себе, как его в прямом смысле зажимает, то есть прижимает к стене старый седой человек в белом халате – «авторитетный хирург» – и говорит при этом: «Не дам тебе резать, не дам…» – и отвратительно при этом хихикает. А потом этот Романов выходит из дома с большим резаком под мышкой и ловит бывших пациенток «авторитета», чтобы все же проделать над ними несостоявшуюся операцию…

«Бред!»

Но, с другой стороны, ей показалось странным изменившееся так неожиданно его отношение к ней: с чего бы это?

Она ехала в Латынино. Когда ее взгляду предстал тот самый пейзаж, из ее видений, она почти не удивилась. «Человек – это такое животное, которое ко всему может привыкнуть», – вспомнила она чье-то высказывание и усмехнулась тому, как быстро она успела привыкнуть к состоянию хронической измены Логинову.

Санаторий так и назывался «Латынино» и располагался почти в лесу. Аккуратные белые двухэтажные корпуса, соединяющиеся между собой ухоженными ровными аллеями, прогуливающиеся в купальниках парочки, смех со стороны разбитого на огромной солнечной поляне теннисного корта… «Да здесь просто рай!»

Оставив машину на стоянке, Наталия, пройдя несколько метров, решила проследить маршрут всех движущихся куда-то в глубь леса отдыхающих и, к своему изумлению, вышла на песчаную дорогу, ведущую к отличному пляжу. Оказывается, за лесом протекала река Лата, которая именно в этом месте разлилась особенно широко и ничуть не уступала Волге. Наталия сразу поняла, что здесь отдыхают только богатые люди. Об этом свидетельствовал и сам пляж, комфортный, с новенькими полосатыми шезлонгами, кушетками и яркими разноцветными зонтами. Небольшое кафе, белоснежное, с массой ажурных пластиковых кресел, источало кофейный аромат… Людей было немного, и все в основном загорали.

Наталия вернулась в лес, отыскала здание администрации, где, как оказалось, находились и столовая, и ресторан, и даже бар и казино, нашла комнатку администратора и, предъявив свое удостоверение помощника следователя (а если вернее, то общественного помощника следователя), задала насторожившейся холеной брюнетке несколько вопросов:

– Денисов Денис Петрович… Вы что-нибудь слышали о таком?

– Разумеется, он отдыхает у нас. Но что случилось? Вы не первая, кто справляется о нем. Какие-нибудь личные проблемы?

– Почти. Дело в том, что мне надо срочно его увидеть и кое-что передать. Это очень важно.

– Видите ли, в чем дело… – Администраторша принялась нервно царапать красным лакированным ногтем столешницу. – Мы стараемся не вмешиваться в личную жизнь наших отдыхающих, потому что понимаем, что многие из них приехали сюда… как бы это получше выразиться… не с женами или мужьями… Вы понимаете меня?

– Понимаю. Мне абсолютно все равно, с кем приехал сюда Денисов, он нужен мне сам, собственной персоной. Вы же знаете его в лицо? – Она была уверена, что эта администраторша знает вообще всех отдыхающих здесь мужчин в лицо. И не только потому, что у нее работа такая.

– Да, знаю. И раз вы из милиции, то я просто обязана вам сказать, что Денис Петрович уже дня четыре находится не в лучшей форме…

– Он болен?

– Нет, это болезнью не назовешь. Понимаете, он приехал сюда не один. С ним была девушка, очень молоденькая. Она, похоже, бросила его, поэтому он просто пьет. И помногу. Вы и сейчас можете его найти в баре, он там наверняка один.

«Почему же Анна Петровна ничего не рассказала о пристрастиях своего мужа? Постеснялась? Не похоже».

Наталия поблагодарила администраторшу и спустилась в бар.

Полутемное заведение, за стойкой которого откровенно скучал мальчик-бармен. У него было такое смазливое лицо, что Наталия поняла: он в этом райском уголке не только разливает виски и водку, но и оказывает другие услуги. Иначе бы его здесь не держали.

– Привет. – Она забралась на высокий круглый стул и в упор посмотрела на него. – Меня зовут Солнышко, а тебя?

Мальчик в белой рубашке и черной бабочке чуть не уронил стакан, который тщательно протирал. Ему было лет восемнадцать, не больше.

– Привет… Что будете пить?

– Вишневый компот.

Она уже увидела в самом темном углу бара какое-то неподвижное существо в чем-то светлом. Это существо храпело.

– У нас только крепкое. Джину хотите?

– Я тебя хочу. И совершенно не хочу вон того алкоголика, который портит весь пейзаж.

– Представь, что он – это мебель, – профессионально, как шлюха, перешел на «ты» бармен. – Если хочешь, мы могли бы подняться ко мне…

– А ты думаешь, зачем я сюда зашла?

– Ты новенькая?

– Еще какая новенькая, как стодолларовая купюра. Мне скучно, понял?

– Тогда подожди, я позвоню, и меня заменят. – Он зарделся. А Наталия еще не знала, что она скажет ему в следующее мгновение. Просто надо же было ей как-то объяснить свой приход в бар; пить ей нельзя, потому что она за рулем, значит, надо отдавать дань другим человеческим порокам.