Рыжая на откуп (СИ)

— Так я побывал уже в твоей заднице, — Колдун вскидывает бровь. — Но если ты настаиваешь, то можем повторить.

— Это не моя задница была, ублюдок! — кричу, объятая ревностью и гневом. — А твоей бывшей! Гнусные извращенцы! В мою задницу ты бы не влез! У твоей жены не жопа, а какая-то черная дыра!

— Это вопрос практики, — пожимает плечами Агатес и прищуривается. — Сюрприз за сюрпризом с тобой, Рыжая. Хотя Марго всегда умела меня удивлять.

— О, пупсик, — толкаю Колдуна в грудь слабыми кулачками, — я такой сюрприз, что тебе даже и не снилось. Вы с Карном одну бабу любили. Во всех смыслах. Во все щели, мудаки, любили! Милая пастушка Жули и жуткая развратница Марго!

Отвешиваю злую, но вялую пощечину недоуменному Колдуну:

— Карн сношал в Лесу твою женушку, а ты нихрена не подозревал, — хохочу и уточняю. — Я же правильно понимаю, ты же был знаком с Жули?

— Мельком однажды видел, — едва слышно говорит Агатес и хмурит брови. — Карн лично нас не знакомил, а она дурная была. Пряталась по кустам.

— Вот в кустах она и отсасывала Карну, — расплываюсь в язвительной улыбке. — До самых его оленьих яиц.

— Но ведь это…

— Невозможно? — смериваю Колдуна презрительным взглядом. — Очень даже возможно.

— Верни Марго, — скрипит зубами Агатес.

— Марго! — издевательски кричу я. — Марго! Вернись к престарелому мужу!

Ничего не происходит, и я презрительно фыркаю:

— Это была временная акция.

Разворачиваюсь и семеню во тьму. Разъяренная, оскорбленная и униженная грязным и животным соитием. Не хочу верить, что я была в прошлом высокомерной ведьмой, которая громко и истерично кончала от члена в заднице. И разве анальный секс — это современное веяние в узких кругах развратников? И в седых веках баловались подобным? Удивительно, люди во все времена были жуткими распутниками.

— Ты же хотела любви, — воодушевленно хохочет вслед Агатес, — вот тебе и любовь, Рыжая. Вечная, сильная и преданная. С клятвами! И она вновь свела нас!

— И не только нас двоих, Колдун, — оглядываюсь с улыбкой. — Друга лучшего забыл? У нас с ним тоже любовь вечная нарисовалась. Ты бы слышал, как ворковали пастушка и Рогатый.

Тихо и беззлобно смеюсь, заметив в глазах Агатеса вспышку ревности. Ох, как ему обидно, что женщина, с которой он обменивался глупыми клятвами о великой и вечной, успела переродиться в пастушку и полюбить другого. Так же сильно, как и его. И еще обиднее, что на этом карусель реинкарнаций не остановилась и совершила новый круг, на котором уже я в юной наивности втрескалась в двух друзей. И не осталось во мне ничего от Марго и Жули.

Глава 24. Ноа № 9 и № 7

С трудом открываю глаза, зеваю и тру опухшие веки. Кошмар отпустил, и я почти не помню деталей. Точно был Чуба. Огромный, пушистый с горящими красными глазами. Сонно мычу и недоуменно гляжу на Карна и Агатеса, которые стоят молчаливыми изваяниями у изножья кровати, и меня пронзают отчетливые видения, как я в шкуре Жули и Марго занимаюсь постыдными непотребствами.

— Пойдешь смотреть, как сносят бензоколонку? — тихо и спокойно спрашивает Агатес.

С подозрением на него щурюсь, выискивая в словах пакостные намеки, но лицо Колдуна — непроницаемое и умиротворенное. Перевожу взгляд на Карна. Рогатый точно что-то гаденькое скрывает под своим молчанием.

— Идешь, нет? — скучающе интересуется Божество и встряхивает кудрями.

Прикидываются или действительно не помнят ничего о сновидениях, в которых я в шкуре их бывших знатно с ними повеселилась?

— Тут без кофе не обойтись, — вздыхает Агатес и выходит из комнаты.

— Кофе в постель? — с надеждой отзываюсь. — Это было бы очень мило с твоей стороны.

— Нет, — до меня доносится сердитый голос Агатеса.

Недовольно откидываюсь на подушки и печально вздыхаю. Закрываю глаза и вновь ныряю в дремоту.

— Рыжая, — Карн откидывает одеяло. — Долгий сон вредит здоровью.

Опять въедливо всматриваюсь в лицо Божества и не вижу в них ни ехидства, ни самодовольства, ни влюбленности, что сияла в его глазах в присутствии Жули.

— А тебе как спалось? — осторожно спрашиваю и внутренне содрогаюсь от стыда.

— Обычно, — Карн пожимает плечами и выходит из комнаты. — Мне тоже плесни кофейку.

Ничегошеньки не понимаю. Кто-то щекочет мою левую пятку, и я испуганно вздрагиваю. Из-за ступни выглядывает Чуба и приветливо стрекочет, будто пытается мне что-то сказать.

— Зайчик, — тянусь к пауку и беру на руки милого демона. — Я тебя не понимаю.

Подношу Чубу к уху, и слышу замогильный шепот:

— Я съел грезы, потому что они были слишком вкусные и сладкие. Нехрен морды баловать. Хотел и твои съесть, но не смог. Я так и не понял, для тебя это был кошмар или волшебное видение. Ты испытала радость или страх?

— Злость, возмущение, щепотка зависти и вагон ревности, — растерянно шепчу Чубе на ладонях.

— Значит, я правильно классифицировал твой сон, как кошмар.

— А ты умный, — благодарно касаюсь мохнатой спинки паука губами и с беспокойством смотрю в крошечные глазки. — А если кто-то прознает, тебе не влетит?