Рыжая на откуп (СИ)

Не контролирую ситуацию, пусть я ее и сдетонировала. Мне не вырваться из рук Карна, чей член яростно пробивается на преступную глубину сквозь подкатывающие к миндалинам спазмы, и не соскочить с Агатеса, который беснуется подо мной, словно его век держали на цепи целибата. Грубые, резкие и болезненные для тела фрикции насыщают меня удовольствием. Не любовь меня согревает, а губят черный и густой, как деготь, грех и разврат.

Очередной толчок, и Карн вторгается в глотку. Испуг тонет под волной конвульсий, что скручивают утробу, плавят мышцы и дробят кости. В глазах темнеет. Агатес вжимается в меня, дернув тазом, и вторит реву Божества, чье семя вязким потоком изливается в меня. Ни вдохнуть, ни закричать. Лишь слабо мычу, едва удерживая себя в сознании, под обрывками которого метнулась мысль — будет очень обидно, если я сейчас задохнусь и помру с членом во рту на лесной опушке.

Карн выпускает меня из захвата, и с хриплыми и жалобными стенаниями отшатываюсь от него. Содрогнувшись в новом спазме, когда член с влажными и неприличными звуками буквально выскакивает изо рта, сползаю с Агатеса и падаю на траву, истерично откашливаясь вспененной тягучей слюной на зеленую и молодую поросль. Затем ничком падаю, уткнувшись лицом во влажную землю и лишившись последних сил. Слабая дрожь пробегает по телу, поглощая остатки оргазма, и я затихаю.

Карн и Агатес тоже молчат. Дыхание у них — шумное и обрывистое, но через пять минут оно замедляется и успокаивается.

Приподнимаюсь на локтях. Божество и Колдун спят — голые и умиротворенные. Бесшумно и спешно одеваюсь, застегиваю ремешки на босоножках и подхватываю сумочку. Мой черед уйти, не попрощавшись. Из травы на меня глядит Чуба и в жгучем смущении отвожу взор. Каждый раз забываю, что рядом с Агатесом всегда ошивается ручной и разумный демон, который, вероятно, наблюдал за нашими забавами со стороны.

— Нахер этих мудаков.

— Ты чего такой злой? — шепчу и хмурюсь.

— Я демон и мне нравится, когда все вокруг страдают, — перебирает лапками Чуба. — Особенно Колдун.

— Не думаю, что кто-то из них будет страдать, — присаживаюсь на корточки и касаюсь паука.

— Ты их плохо знаешь, — скрипит демон. — Им только дай повод пострадать, и они никогда не упустят шанса. После твоей смерти, я обязательно им все расскажу. О! Жду не дождусь этого момента.

— Ты ждешь моей смерти? — возмущенно охаю, и с осуждением качаю головой. — Не ожидала от тебя такого, Чубочка.

— Как-то неловко вышло, согласен, — паук виновато потирает передними лапками хелицеры. — Я не смерти твоей жду, а мести. Мести над Колдуном, который однажды поработил меня.

Агатес сонно бурчит и переворачивается на бок, голым задом ко мне. Чуба испуганно замирает и прячется в траве. Замечательно, я стала пешкой в интригах паука. Может, мне стоит раскрыть маленький секрет о своих увлекательных перерождениях, потому что нехорошо содействовать демону кошмаров в его обмане и манипуляциях. С другой стороны, это научит сердцеедов быть внимательными к другим девицам, которым не повезет влюбиться в них. Покидаю пруд в тихой печали, и руки трясутся от слабости и голода. Надо срочно перекусить до того, как выпустить из себя истерику, ведь душевные муки очень энергозатратны.

Глава 26. Заманчивое предложение

Иду вдоль улочки с ларьками с фастфудом, и замечаю в одном из них Ноа Последнего, который сидит за столиком и скучает в ожидании заказа. Мужчина в деловом костюме, сшитом портным на его фигуру, выглядит пугающе посреди скромной обстановки дешевой забегаловки.

Недоуменно пялюсь на Ноа через окно, и Последний поворачивает ко мне бесстрастное лицо и вскидывает бровь, мол, чего вылупилась? Никогда не видела богачей в сомнительной закусочной. Честно? Не видела. Ему бы устриц и трюфели кушать, а не еду обычных смертных.

Захожу в тесную забегаловку и присаживаюсь напротив Ноа, который молча прищуривается и одергивает полы пиджака.

— Вот это да, — склоняю голову на бок и смотрю на холеного красавца. — Очень неожиданно.

— Приятного аппетита, — взволнованный полный мужичок в белом фартуке и поварском колпаке ставит перед Последним и мной две тарелки с пастой в соусе песто и уходит, встревоженно оглядываясь на духа.

Удивленно смотрю на Ноа, и тот утомленно вздыхает:

— Предчувствие было, что кто-то составит мне компанию, но если бы я знал, что это будешь ты… — он замечает, что я готова вот-вот расплакаться и отмахивается. — Неважно.

— Меня бросили, — невпопад отвечаю я. — Почему я никому не нравлюсь?

Ноа протирает вилку и ложку салфеткой и сурово смотрит на меня.

— Мой тебе совет, закончи университет, открой стартап и разбогатей. Тогда тебя все полюбят. Заведешь себе красивых и молодых мальчиков, которые будут за деньги тебя боготворить и в рот заглядывать.

— Ерунда какая-то.

— Конечно, — Ноа наматывает на вилку спагетти, — куда лучше сопли и слезы размазывать по лицу и быть жертвой.

— Ты бы мог меня полюбить? — грустно спрашиваю и шмыгаю.

Я не в первый раз говорю глупости, поэтому мне уже и не стыдно. Ноа медленно моргает и отвечает: