Рыжая на откуп (СИ)

— Да нет там аспарагуса! — визжит под пощечинами Анна. — Я для красного словца сказала!

Встаю, разминаю в пальцах пирамидку из пыльцы и сосредоточенно принюхиваюсь.

— Ежовник, — фыркает Марго и хочет еще что-то сказать, но тело под контроль берет кто-то другой.

Кто-то, кому не стыдно ударить в живот старуху, которая вздумала напасть со спины.

— Вот же, сука плешивая, — говорю низкими голосом и хватаю Анну за волосы. — Смелая?

— Только не убивай, — скрипит старуха.

— Веревку видела, — шепчет Жули, — в ящике в углу.

— Не смей! Она заговоренная! — взвизгивает ведьма, когда я вытаскиваю моток пеньковой веревки. — Денег больших стоит!

Лицо вновь щекочет несуществующая борода, и я с недовольным глухим бурчанием связываю Анну по рукам и ногам.

— Да откуда в тебе столько сил, сопля?

— Меня до семи лет мамка молоком кормила, — мой голос перекатывается шершавыми камнями.

— Ого, — смущенно отзываюсь я. — Это немного странно.

— Пасть открой и пошире, — слышу голос Марго и запихиваю в слюнявый рот старухи льняной мешочек травами.

Анна мычит, выпучившись на меня блеклыми глазами, и силы покидают меня. Валюсь на пол и мямлю:

— Эй… Вернитесь…

В ответ — мычание Анны и тошнота, что подступает к горлу комом и выходит желчью и склизкой кашицей. Альтернативные личности спрятались и оставили наедине с испуганной и избитой старушкой. Смею предположить, что ведьминские фокусы и эмоциональные встряски негативно сказываются на моей психике и выкапывают из глубин подсознания тех, кем я была в прошлых жизнях. И именно после волшебного шара Гадалки Марии все и началось.

— У меня острая аллергия на ведьм и Колдунов, — тяжело поднимаюсь и недовольно смотрю на стертые круг, знаки и рвоту на полу. — Ну и бардак.

Гордо уйти и оставить опечаленную неудачей старуху в грязи — совесть не позволяет. Поэтому я решаю прибраться за собой и спрашиваю у Анны, где я могу отыскать ведро, тряпку и швабру. Удивленно мычит и машет головой на проем за стойкой.

— Поняла, — киваю и исчезаю в подсобном помещении, которое захламлено коробками, мешками, кульками, в которых что-то очень загадочно шуршит, если потрясти.

И как в подобном беспорядке можно хоть что-то найти? Это не дело. Анна — больная, беспомощная старушка, и ей надо срочно помочь привести ее лавку в божеский вид. Да и мне любопытно, что прячет ведьма в своих закромах.

— Я приберусь чуток! — кричу и вытаскиваю грубо сколоченный ящик из-под стеллажа.

Уборка затягивается на несколько часов. Настолько увлечена скляночками, камушками, амулетами и прочей ерундой, что не замечаю ничего вокруг. Сортирую товар Анны по коробочкам и аккуратно раскладываю по полкам. Не мешало бы подписать каждую ведьминскую штучку, но знаний в травничестве и колдунстве мне явно не хватает. Из всех пучков трав я смогла определить лишь мяту, а из камней — бирюзу. Когда в подсобном помещении наведен порядок и душа радуется чистоте, заливаю кипятком чай из банки с надписью “Успокоительный” и отношу чашечку травяного отвара заснувшей на полу старушке. Развязываю, вынимаю кляп и заботливо усаживаю испуганную Анну, привалив к стене. _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_

— Сумасшедшая, — сонно бурчит она, делая небольшой глоток.

— Какая есть, — пожимаю плечами и приступаю к уборке в лавке. — А ты, Аннушка, жуткая барахольщица. Как в таком беспорядке можно вести дела?

— Но веду же! — рявкает старуха и замолкает, когда я оглядываюсь.

Внимательно и зорко следит, как я перекладываю товар, протираю камушки, смахиваю пыль с печальных ловцов снов и перебираю баночки, и иногда поясняет, что я держу в руках.

— Ритуальный нож, — ворчит Анна, заметив в моих пальцах тот самый ржавый кинжал.

— Да я уж поняла, — небрежно бросаю его на нижнюю полку стойки и достаю старую потрепанную тетрадь. — Заклинания?

— Ни одна уважающая себя ведьма не будет записывать заклинания на бумагу, — Анна кривит лицо и разминает запястья.

В тетради записаны расходы и доходы. Углубляюсь в записи, попутно подсчитывая все на замызганном калькуляторе и выясняю, что Анна работала последние месяцы в убыток, и цены на товар — случайные. Один и тот же камень, например, заговоренный на удачу агат, отпускался по разной стоимости.

— Так дело не пойдет.

Закрываю тетрадь, внимательно изучаю мятые чеки на оплату коммунальных услуг и сердито смотрю на старушку. Она в долгах по уши.

— Тебе бы не сердца вырезать, уважаемая, а заняться счетами.

— Да какие счета, если я скоро помру?

— Насколько скоро? Завтра?

— Не знаю, — разводит руками Анна и ухмыляется. — Может, и завтра.

— Может, и через лет десять, — деловито подбочениваюсь. — И с такими темпами ты окажешься на улице и проведешь эти десять лет в безденежье и нужде. Так себе перспектива для пожилой дамы.

— Ты меня жизни будешь учить? — охает ведьма. — Хамка!

— Буду, — киваю и строго спрашиваю. — У магазина есть страничка в социальных сетях?

— Что это еще за ерунда? — Анна отставляет пустую чашечку и подозрительно глядит на меня.

Присаживаюсь со старушкой рядом и показываю на смартфоне странички онлайн-магазинов, которые продают похожий товар — свечки, амулеты и прочие безделушки.