Рыжая невеста Хаоса (СИ)

От места соприкосновения губ во все стороны брызнули искры, а я сама кажется превратилась в пузырьки газа, завертевшиеся искрящимся водоворотом. Каким-то чудом я всё ещё могла видеть, что творится вокруг, правда зрение было совершенно иным. Не люди – а огненные фигуры. Тетя – багровый огонь, друзья – огни почти прозрачные белые, все они бросились ближе, окружив Жнеца. И он был самым странным – черное бушующее пламя, пронизанное искристыми золотыми всполохами – абсолютно завораживающее зрелище…

Не знаю, сколько я любовалась им – может мгновение, может вечность, – а потом мир свернулся в воронку и я открыла глаза.

И встретилась с глазами, полными черного с золотом огня. Моргнула. Глаза стали нормальными, но встревоженными и я… неожиданно для самой себя… подалась Жнецу навстречу!

Обхватила руками за шею и под тревожные выкрики друзей повалила его кувырком через диванчик на пол. Правда, правда этот… стрекозел утащил меня за собой, так что я свалилась сверху.

Тетушка расхохоталась. Смех её, если честно, чем-то напоминал воронье карканье, но… я была настолько счастлива возвращению в своё тело, что и воронье карканье мне мне казалось радостным и милым.

Попозже надо будет прочистить себе мозги, – сделала зарубку на память, но тут же о ней и забыла. Ощущение искрящегося водоворота всё ещё не покидало меня, а все вокруг казались такими родными, что хотелось обнять весь мир. Впрочем пока я обнимала только Жнеца – он был ближе всего – и хохотала.

– Котенька, я так волновался… – сжимал он меня в ответ ещё крепче, и всё новые искры вспыхивали в моей голове.

Всё, чего боялась я в Жнеце, сейчас казалось такой глупостью, что мне даже стыдно стало. Самую малость.

Глава 13

Когда мы все-таки выпутались друг из друга, и немного смущенно огляделись, я обалдела окончательно. Нет, я, конечно, знала, “фильтр счастья” значительно влияет на картинку мира, но не до такой же степени. Да и ребята удивленно озирались, а в том что фильтры у меня с ними разные, сомневаться не приходилось.

Гостиная закостенелой готки превратилсь в полную света и воздуха греческую залу с золочеными в капителях фальш-колоннами, витиеватыми драпировками, клетчатым мраморным полом, красной бархатной софой с уютными пуфиками, вместо черного кожаного дивана и монструозных кресел.

Но гвоздем программы стало преображение самой хозяйки – из жутковатой черной леди в изящную и милую домашнюю тётушку в шелковом белом халатике, из-под которого зефирками выглядывали розовые пушистые тапки. Растрепанные со сна черные космы уложились пышным караваем вокруг лба, бледные щёки зарумянились. А ещё я не могла отделаться от чувства, что женщина – тощая, как скелет, женщина – немного поправилась.

Честно говоря, милой она оказалась до оторопи. После её: “Ну хватит мурлыкать, котятки. Проголодались? Чаю? Тортик?” – возникла здравая идея: “Драпать надо отсюда срочно. Это жу-жу не спроста”.

И пожалуй, я бы удрала, но посмотрев на офигевшего от таких перемен Жнеца, рассмеялась и решила повременить с тактическим отступлением.

– Тётя? С тобой всё хорошо? – уточнил он, поднявшись и ненавязчиво меня приобнимая. Я смутилась, а хозяйка заулыбалась ещё шире.

– Милый мой, в кои веки девушка у тебя не втихую. Как мне не радоваться?

Угу. Значит, прежде девушек он водил через окно.

Я будто невзначай высвободилась из стрекозлиных объятий и присела на пуфик. Тётя лишь ухмыльнулась и взмахнув рукой приманила поближе небольшой белый столик на резных ножках с колесиками.

Хм, она не просто целитель, она и общего профиля маг.

– Называйте меня Дэффи, детки, – ворковала гостеприимная хозяйка прежде негостеприимного дома, – и присаживайтесь. После всех переживаний вам нужно хорошенько покушать, – тетя проплыла мимо нас в кухонную зону и, обернувшись, поманила пальцем.

Что? У неё белый лак на ногтях?!

– Тётя, можно тебя на минутку? – не выдержал Тим.

– Да, мой сладкий, я сейчас.

Она поставила чайник на газ, веселеньким хороводом отлевитировала на стол чашки с блюдцами, пиалу с вареньем и сахарницу. Извлекла из хладного шкафа тортик. Белый. Правда глазурь на шоколадном фоне изображала череп.

– Может чего-то посерьезнее? – прикинула тетя, прикусив губу и задорно расстреляв глазками потолок. – Да, точно! Бутерброды наше всё. – Она взмахнула руками, и нож сам накромсал хлебушка, а затем принялся намазывать на ломти масло и икру.

Тоже белую.

– Что не так? Очень полезная, щучья. Ну, идем. А вы угоща-айтесь, – пропела хозяюшка, выходя из гостиной и увлекая за собой племянника.

– Тетя! – яростно шипел он по дороге. – Что всё это значит?!

– Эх, ругается. А ведь таким милым мальчиком рос, – пропела она.

Жнец озадаченно почесал затылок, видимо, он такого не помнил, – и родственнички скрылись за дверью.

Митра тут же бесшумно подскочил к ней и прислонился ухом к замочной скважине. Карина закатила глаза. Через минуту друг присоединился к нам за столиком и схватил бутерброд.

– Что? – вернувший амплуа шута друг покосился на нас, притихших укоризненно и любопытно одновременно.

– Это мы тебя спрашиваем: Что?