Рыжая невеста Хаоса (СИ)

Мужчина улыбнулся и с легким шелестом поднялся мне навстречу. Белый мундир сегодня он сменил на шелковый халат с белой и золотой вышивкой. На шее яркой змейкой краснели крупные коралловые бусины.

– Дорогие сваты, оставим традиционные реверансы, мы уже отдали им дани, но время в наше время дорого. Катерина Ракита, – он посмотрел в мои глаза, – я пришел сказать тебе правду, которую я храню в тайне уже год. – С грацией дикого кота мужчина приблизился ко мне, быстро и бесшумно, я не успела ни моргнуть, ни попятиться.

Всё пространство вокруг утонуло в его аромате. Дышать стало трудно. Я смотрела вверх, на его лицо. Хотелось сбежать – можно было сбежать! – но я словно приросла к полу босыми ногами, а сердце выскакивало из груди.

– О… чем вы? – голос отказывался звучать громче шелеста.

– Ты вышла ко мне босой, – Аримани снова улыбнулся. – Это… символично, открытая душа, – он рукой потянулся к моему плечу, но я отстранилась, насколько можно было, стоя на одном месте.

Рука дернулась и скрылась за спиной нежданного жениха.

– Катенька, – мягко произнес он. – Знаешь ли ты, что твоя огненная красота сразила меня с первой нашей встречи? Что уже тогда я знал, что ты будешь моей женой? В твоих пойманных мной взглядах – редких, но каждый для меня был ценой в драгоценный бриллиант и позволял жить и дышать дальше, ожидая этого дня… в твоих редких взглядах, моя дорогая, я видел отражение моего чувства, пока ещё юное и робкое, таящееся даже от себя, но способное вырасти до того пламени, что горит в нас с нашей встречи на площади.

Я... любила его? Мой панический страх – это любовь? Меня бросило в жар.

– С нашего – поцелуя… – очень тихо сказал Аримани, и глаза его потемнели, как тогда, год назад при первой встрече. Как два дня тому – на площади.

Я будто ощутила на своих губах – его, напористые, горячие, а по телу словно шарили руки, присваивая и стирая… что-то. Пошатнувшись, я едва не упала – командор поймал мою руку, не позволив расшибиться, но словно обжегшись – тут же отступил. На губах его подрагивала болезненная улыбка, а глаза медленно – очень медленно – светлели.

– Вот поэтому ещё я и не открывался тебе ранее. Я боялся, что утрачу контроль, стоит тебя коснуться, моя Катерина, стоит лишь оказаться в поле твоего… обаяния. И вот тебе девятнадцать, а ты всё так же невинна и трепетна. И каждый взгляд на тебя вызывает в душе ураган.

Сквозь шум крови в ушах, я расслышала, как восхищенно ахнула мама, как задумчиво кашлянул менее романтичный папа.

У меня подкосились ноги. Год? Любит меня? Это же ложь. Ложь?

Лоб мгновенно покрылся испариной, я снова вспомнила тот единственный поцелуй. Оглушающий, присваивающий. Жадный. Так пил бы годами терзаемый жаждой, у которого только что едва не забрали его воду…

Я вздрогнула, вспомнив наконец, что стирал он этим поцелуем – память о поцелуе Тима.

Даже если эта ночь мне приснилась, то он исчез вчера...

– Где – Жнец? – хрипло спросила я, стиснув зубы. И тут же пожалела о своем вопросе – лицо Аримани стало страшным. Только на миг. Затем злость сменилась удивлением.

– Почему ты спрашиваешь у меня? Ты видишь его чаще. Непозволительно и глупо часто, а ведь я предостерегал тебя. Этот мальчик, сам того не ведая, – полон хаотической скверны. Он опасен для тебя, мой чистый огонь. И ты не представляешь, каких сил мне стоит сдерживаться, чтобы не очистить твою ауру прямо сейчас, смыть своей… любовью ту сверну, которой успел заразить тебя он, – ладони мужчины сжались в кулаки, он отступил ещё на шаг.

Я сглотнула, вспоминая черные искры в своем пламени, и не думая зажгла в ладони небольшой огонек. Искр больше не было, были – языки. Черные, как небо безлунной ночи, они свивались с живым золотистым огнем и танцевали свой завораживающий танец.

Родители ахнули. Аримани резко с присвистом выдохнул, словно я ударила его в солнечное сплетение. Глаза заволокло туманом, я сжала кулак, гася такое красивое и страшное пламя.

И ощутила, как меня сжимают в объятиях. Укутывают чем-то шелестящим и нежным как пух. А я щекой прижимаюсь к прохладному шелку кителя. Сморгнув слезы, я открыла глаза и едва не ослепла – крылья, отделяющие нас от мира, – сияли белым, словно крылья ангела из сказок мира-сна.

– Я помогу тебе, девочка, – тихо шептал Аримани, и голос его был полон нежности. – Просто позволь… поверь…

И это – Злой дух?.. – я совсем сумасшедшая, если думала так.

Подняв мокрые глаза, я встретилась с его черным, грозовым взглядом. Запах горячего воска, коры дуба и жгучего имбиря кружил голову, и руки и губы мои дрожали. И я не знаю… отчего.

Едва ощутимое прикосновение его губ к моим вышибло из меня дыхание, я задрожала всем телом, не осознавая, что сама подаюсь вперед, прижимаясь крепче, впиваясь пальцами в спину, в плечи, зарываясь в распущенные волосы. Поцелуй углубился, его язык скользнул по моему, его руки сжались сильнее, вызывая в теле сладкую боль.

Обстановка гостиной, родные – весь мир! – потерялся, растворился вокруг... И тут сияющая завеса крыльев исчезла, Аримани отшатнулся, и сделав несколько неверных шагов назад, упал в кресло.