Рыжая помеха (СИ)

— Интересно как… — наклоняюсь к ее ушку, вдыхаю нежный аромат духов и возбуждения, и так хорошо и правильно торкает меня, словно не было ночи бессонной и выговора начальства.

Легкость невероятная, в башке дурман и настроение сразу на миллион.

Вот что перспектива целебных потрахушек делает!

И, если до этого я еще сомневался… Ну так, слегка. То сейчас вообще ни одной доли не остается.

Темнота, теснота и Светик-семисветик — идеальное комбо для неминуемого кайфа.

— Да, друг! — рыжулька сглатывает, а я скольжу пальцами с подбородка ниже, плотно обхватываю горло, чуть сжимаю.

Света замирает, дышит только так быстро и трудно, словно сдерживается изо всех сил.

Ну так и я сдерживаюсь.

Мы с ней оба здесь создаем видимость разговора. Разборок. Приличий. Не смешно? Вот и мне смешно.

— А может, и мне подруг завести? А?

Мягко глажу большим пальцем нежную кожу горла, кайфуя от бьющегося прямо под подушечкой пульса.

Вторая рука не бездельничает тоже, и Светик ощутимо вздрагивает, ощущая мою ладонь внизу. Под юбкой.

Насчет юбки, кстати, тоже разговор будет. Вернее, насчет ее длины. И чулок, за каким-то хером напяленных в универ.

Но это все позже, гораздо позже.

Пока что мне невинный Светочкин разврат только на пользу.

— Да ты и так не теряешься, — шипит она разъяренной кошечкой, дергаясь и пытаясь уйти от моей ладони в сторону, — всю ночь где-то лазил! Думаешь, прислал пошлую смс, и все? И сразу я тебя должна…

— Должна, — киваю и, больше не считая нужным сдерживаться, наваливаюсь на рыжульку всем телом, раздвигаю ноги, которые она все пытается сомкнуть, проталкиваю сразу два пальца в горячую влажность. Ох, ё-моё!

Меня накрывает моментально, особенно, когда Светочка перестает сопротивляться и выгибается, прикусывая губу. И охает. Громко.

Мне срочно нужна еще одна рука, чтоб расстегнуть джинсы, но конфигурацией, бля, не предусмотрено! Значит, пока справляемся так.

Мягко двигаю пальцами, кайфуя от ответной дрожи, от ее отдачи сладкой, и смотрю в темные блестящие глаза.

— Должна, все должна, — впечатываю с каждым словом в нее пальцы, ритмично и настойчиво, — ты — моя. Говорил, никаких парней? Я его чудом не прибил.

— Ты… Не имеешь права…

— Имею. И право. И тебя. Имею.

Она дуреет, глаза закатываются от моих слов и моих движений. Никогда эту игру в подчинение не любил, но с ней по-другому не хочется. Сейчас, по крайней мере.

Я не могу ничего объяснить, не могу ничего сказать в свое оправдание.

Значит, пока так.

— Ты… Неандерталец… Это… Друг… Валя…

— Какой, нахер, друг еще? — рывком вынимаю из нее пальцы и тут же провожу ими по распахнутым губам. В глазах Светы — шок. И темнота. Завораживающая.

Все, больше нереально ждать.

Рывком дергаю молнию на ширинке, обхватываю свою рыжую помеху за задницу и подбрасываю вверх. От трусов — одно название, вообще не мешают!

— Аххх!..

Она не может сдержаться, громко стонет от проникновения.

Я бы тоже с нее пример взял, но не могу. Слишком место у нас ненадежное. А дела надо завершить.

— Тихо, — хриплю ей в висок, упираясь лбом в полотно двери рядом, прижимаю сильнее к себе, увеличивая глубину кайфа, — тихо себя веди!

Света сдается, обхватывает меня за шею, прижимается, обнимает ногами и кусает губы, чтоб не кричать. Быть тихой, как я велел.

Сексом на весу заниматься не особо удобно, учитывая длину ног моей девочки, но все равно сладко.

Света сдержанно ахает в ответ на каждое мое движение, выгибается, позволяя брать себя все грубее и жестче, потому что сдерживаться не выходит совершенно у меня.

Только не с ней.

Наши запахи смешиваются, заполняя темную подсобку, дурманя еще больше, дверь, в которую я вколачиваю свою рыжую принцессу, ходит ходуном, и, наверняка, снаружи очень даже понятно, к чем тут занимаются, но в этот конкретный момент мне глубоко плевать на похеренную конспирацию и прочий бред.

Напряг этой тупой ночи, нервный и душный, выходит бешеным сексом, выливается из меня, отпуская наконец-то больную голову и заменяясь невероятным кайфом просто от ощущения тонкого гибкого тела в руках, от запахов, возбуждающих еще сильнее, от слов сбивчивых, которых я не понимаю, хоть и слышу:

— Это друг, друг, Валя, он гей… Ты — дурак, как ты мог подумать? Как ты мог поверить? Я ненавижу тебя, ненавижу… Скотина… Ни на один звонок… Смс… Скотина…

Мне плевать, как она меня называет, про друга — гея не особо верю, но обязательно разъясню потом, насчет скотины — полностью согласен.

Но ведь я же умею извиняться. Качественно.

Светочка меня простит за несдержанность. Обязательно. А, если нет, то еще разок извинюсь. И еще. И до тех пор буду извиняться, пока… Пока сил хватит.

А у меня их много. Она это после нашей ночи совместной должна помнить.

По мокрому виску течет прозрачная капля пота, и я жадно слизываю ее, умирая от удовольствия. А затем ускоряюсь, прихватываю Свету за волосы на затылке и отгибаю чуть в сторону, получая доступ к шее.

Впиваюсь губами в пульсирующую венку, прикусываю до боли. До кайфа.

Света вскрикивает и бешено сжимается на мне, даря секунды настолько ослепительного удовольствия, что остановиться не могу. Не способен просто.