Рыжая помеха (СИ)

Тон у него в этот момент невыносимо менторский и скучный до зевоты. Как только Сашка с ним от тоски зеленой не дохнет? Он же кого угодно с состояние сна ввести может…

— Света? Ну ты чего там, уснула? — напоминает о себе брат, — давай скорее, у меня мало времени.

— Вить… — я мнусь, не зная, как начать разговор. Черт! Так все стройно в голове выходило! А теперь… — Мне нужна помощь…

— Ты где? — тут же отрывисто спрашивает брат, и я понимаю, что не с того начала, неверный тон выбрала! Он точно решил, что я опять вперлась куда-то! А я уже больше полугода никуда! Я вообще девочка-цветочек теперь!

— Вить, ты не так понял, — тараторю быстро и смущенно, — я дома, все хорошо, ну ты чего?

— Так… Ты мне нервы не делай, Свет, — он, судя по голосу, немного выдыхает, — мне и так есть кому этим заниматься… Чего ты хотела? Как помочь?

Ох… Люблю своего конкретного братика…

А он меня, интересно? Вот сейчас и проверим…

— Тут… Понимаешь… С одним человеком неприятность произошла…

Делаю драматическую паузу, ожидая уточняющего вопроса и прикидывая, что, наверно, все же неправильно я поступаю. Надо разговаривать лицом к лицу… Но проблема в том, что Витька эти пару дней плотно на работе, его жена, Сашка, уже жаловалась, а мне вопрос надо решить как можно быстрее. В контору к нему не приедешь по-простому, это тебе не ФСБ папино, это посерьезней даже структура…

Вот и остается только телефон.

А по телефону он не увидит моих глазок котика из Шрека. Значит, половина обаяния пропадет…

— Светка! Выкладывай давай скорее! — торопит Витька, — Максименко, тормозни. Я еще не до конца все проверил!

На заднем плане мужской бубнеж.

Понимая, что время мое близится к концу, выдыхаю и бросаюсь в прорубь:

— Его зовут Максим Курагин. Помнишь парня, который спас меня зимой?

В трубке настороженное молчание, и я начинаю говорить быстро-быстро:

— Понимаешь, он у нас в универе учится, и сегодня его арестовали! Сказали, что что-то нашли, наркотики. Но он не такой, Вить! Он вообще не такой! Он бы не стал! Я думаю, его подставили! Понимаешь, мой бывший… Вернее, у меня с ним никогда ничего не было… Но он думал, что мы вместе… И вот он скорее всего… Понимаешь, я не сразу поняла, не сразу сообразила, а потом… Потом у меня доказательств — то нет! И я решила…

Тут меня перебивает сначала нечленораздельный мат, а потом вполне членораздельный рев:

— Да как ты умудрилась с ним пересечься-то?

Я на полсекунды ошарашенно замираю, а затем, решив, что брат мог из моего словесного потока и не уловить какую-то информацию, повторяю:

— Он в нашем универе… Учится…

— Студент, мать его… — Витька опять долго ругается, что на него, обычно очень сдержанного, вообще мало похоже, затем выдыхает, — Максименко, свободен. Потом с тобой разберусь. А ты, — тут его голос суровеет, — ноги в руки, села на свою тарахтелку и прикатила ко мне на работу. Пропуск я тебе закажу.

— Но зачем? Я просто… Чтоб ты узнал… И, может, помог… — недоумеваю я.

— Вот пока едешь, все и узнаю, — отрывисто командует брат и кладет трубку.

Черт…

Что-то странное происходит…

Я быстро собираюсь, прыгаю в машину и еду в контору брата.

Я раньше тут бывала, конечно, но всего пару раз, потому немного плутаю по коридорам, пока не нахожу нужный кабинет.

Витька, как и положено большому начальнику, сидит, обвешанный телефонами, планшетами и ноутом.

Крайне занятой и деловой.

И, наверно, меня бы должна мучить совесть, что отрываю от дел, но нет. Не мучит. И никогда не мучила.

Брат всегда мне помогал, и даже больше, чем папа и мама. Потому что еще и покрывал периодически мои приключения. Вытаскивал из передряг.

Вот, этой зимой вытащил.

Папа и мама так ничего и не узнали.

Может, и сейчас поможет? Ну а почему бы нет? Макса он должен помнить и должен испытывать благодарность за то, что тот спас меня.

Конечно, Витька еще тогда, зимой, в больничной палате, дал понять, что не считает Макса мне ровней, но сейчас, в конце концов, двадцать первый век, и социальное неравенство в прошлом.

К тому же, почему бы не помочь хорошему человеку?

Макса сто процентов Крас подставил, гад. Меня на эту мысль Валя натолкнул, когда в туалете утешал после ареста Макса.

Ох, как я это вынесла — не знаю.

Такие эмоциональные горки — просто ужас какой-то, стресс дикий!

С утра расстройство, потому что этот гад ни на один звонок не ответил, прислал оскорбительную смс только.

Затем ужас, когда Валю чуть не убил, бессовестный неандерталец.

Затем… Затем стыд, перемешанный с невероятным удовольствием и тоже стрессом!

Потому что заниматься сексом в универе, прямо в подсобке… Я бы раньше даже предположить не могла, что я и секс в подсобке могут встать в одно предложение.

Однако встали. Хорошо так, ровненько.

И стыдно, и страшно, и волнительно до невозможности.

И Макс такой… Такой… Боже, я таяла буквально, прощала ему все его поведение свинское, все грубости, все, вообще все!

И потому кошмаром, диким ступором была для меня сцена его ареста.

Я стояла, смотрела… И поверить не могла. А он меня глазами в толпе выцепил, серьезный такой, напряженный. И не отводил взгляда.