Рыжая помеха

А потом про это узнал Витька… И наложил свое жесткое вето на поиски. С вынесением последнего китайского предупреждения.

— А как вы тогда?..

— Он перевелся к нам в универ учиться, сразу на пятый, прикинь?

— Он не особо похож на студента, — щурится Сашка, как всегда, зря в корень.

— Да… Не особо. Но, говорит, что сестра у него сюда приехала, и он тоже решил обосноваться…

— Интересно… И как вы нашлись? Он увидел и сразу в оборот взял?

И вот тут я опять краснею. Хотя, куда больше-то?

— Не то чтобы взял… — отвожу взгляд, — и не то, чтобы он…

— Ого… — Сашка от неожиданности делает слишком большой глоток и кашляет.

— «Ого»… — уныло подтверждаю я, заметно стыдясь. Потому что… Ну вот такая я гребанная Татьяна Ларина двадцать первого века… Сама предложилась практически. — Понимаешь, я его увидела и прям растерялась сначала. Не поверила. А потом… Потом все думала, узнал — не узнал… Хотела подойти поговорить, а на него как стали с разбегу наши шмары запрыгивать! А он и не уворачивался! В тот же день по универу слухи пошли, какой у него длинный и крепкий член! Прикинь? Мне так стало… Злобно! Я начала какую-то фигню творить… Провоцировала его… А он не велся особенно, представь?

Я распаляюсь, говорю громче, но Сашка кивает на люльку, и я понижаю градус.

— Как не велся? Не реагировал на тебя? Не узнал, может?

— Все он узнал! И реагировал… Но просто… Да я сама дура, ладно. В итоге я хотела с ним поговорить, а он начал грубить… И вообще показывать, что меня ни во что не ставит… Ой…

— Ну а ты чего?

— Ну а я… Я его к себе приманила.

Сашка вскидывает брови, явно удивляясь моей распущенности, но я торопливо затыкаю уже готовый вырваться вопрос:

— Сама знаю, молчи. Просто… Понимаешь. Я его забыть не могу с зимы. Ну вот никак! Ну вот такая дура, да. Потому у тебя и спрашивала… Думала, может, ты… Может, у тебя что-то такое…

— Нет, Свет, тут, я думаю, у каждого свое, — качает головой Сашка. А потом уточняет осторожно, — и что? Все было?

— Да, — киваю я смущенно, вспоминая нашу жаркую ночь, и утро, и день тоже.

— И как?

— Сравнивать мне не с чем, но… — делаю паузу, Сашка тревожно смотрит на меня, выдыхаю с улыбкой, — отпад! Если бы я знала, что секс — это настолько круто, то не стала бы тянуть до двадцати!

— Ох, Свет… Я так рада! — улыбается Сашка с облегчением, но потом добавляет, — но, поверь мне, секс круто только с тем, кого… Ну… Понимаешь… Не со всяким секс крутой. Мой первый парень… Да и второй тоже… Короче говоря, просто поверь. Тебе очень, просто очень сильно повезло с ним.

— Да, — киваю я рассеянно, — повезло, да. Но вот знаешь… Я теперь не знаю, что делать. Он ничего не говорит, ничего не предлагает…

— А что он тебе предложить должен? — удивляется Сашка, — ты чего, Свет? В девятнадцатом веке живешь? Типа, переспали и теперь женитесь?

— Да нет… — тяну я неуверенно, хотя, если честно, в глубине души… Ну, наверно, именно так я и думаю.

— Эй, Света… — Сашка осторожно трогает меня за руку, гладит ладонь, — Свет… Ты чего?

— Да ничегоооооо… — я начинаю реветь совершенно неожиданно. И для себя в том числе. — Он… Он такой… Такой… Я про него столько месяцев, как дура… А он… Утром встал, сказал: «Встретимся в универе», и ушеооооол… А там на него опять наши девки… Как-будто ничего не былооооо… И я сама, понимаешь, сама сказала, что давай не афишировать… Или он? Не важно… Но просто посмотрела… И невыносимо… Понимаю, что он ничего не должен, что еще рано, но, Саш…

Она торопливо спрыгивает с табурета, обнимает меня, тоскливо шмыгающую ей в плечо, гладит.

— Я понимаю, понимаю…

— Он просто такой… И так смотрит, я прямо… Ноги дрожат, Саш… Вот бесила его, выводила, а сама… Все внутри горело! А когда поцеловал опять… Думала, с ума сойду… Как так, Саш? Как так происходит? Почему это со мной? Зачем? И, самое главное, сделать ничего не могу! Вот все понимаю, а сделать ничего не могу! Вижу его — и умираю просто… И мне кажется, что он это понимает, и просто… Просто берет… Если это так, я же… Я же реально свихнусь, мне так страшно, Саш…

— Моя ты бедная, — шепчет она, вытирает мои слезы, — ну как так? Ну ты же такая всегда была…

— Вот так, — хлюпаю я, — сама в шоке.

Беру салфетку, сморкаюсь, уже успокаиваясь, приходя в себя. И опять удивляясь всплеску дикому, неконтролируемому.

Черт, Макс, кого ты из меня сделал?

И задаю главный вопрос, ради которого я, собственно, сюда и заявилась сегодня:

— Чего мне теперь делать-то, Саш?

Нежданчик

Крас — тот еще пиздливый говнюк, оказывается. После вполне невинного разговора, как высказался по поводу вечерней стрелы Ворон, студентик тупо спрятался у папки под жопой и носа не показывает в универ.

Откуда знаю, что именно у папки?

Ну так у его дружбанов нет такой родни. И боятся они куда сильней меня и страшного до жути Ворона, чем своего приятеля, втянувшего их в дерьмо.

На следующий день после стрелы Гошик и Фарид, прикрывая битые рожи брендовыми солнечными очками, встречают меня прямо возле универа.