Рыжая птица удачи

— А ещё нам будет нужен катер побыстрее, и, желательно, вооружённый, — вступил Дмитрий.

— Вы что, собираетесь брать «Роксану» на абордаж? — удивился Орего, сбитый с толку их дружным натиском.

— Нет, они нас сами пустят, если вы как можно быстрее доставите сюда Чернова.

— Можно подумать, он согласится вам помогать. Вы его уговаривать дольше будете.

— Андрей Викторович! — Павел повернулся к Ревнёву, словно только от него всё зависело. — Если вы мне хоть немного верите…

Ревнёв напряжённо раздумывал, но Дмитрий уже понял, что он согласен, да и Орего тоже.

— Эрнесто, пусть они попробуют, — сказал, наконец, Ревнёв, и тот согласно кивнул, потратив на колебания всего несколько секунд.

— Его привезут через десять минут, — сообщил он, отдав распоряжение своим людям. — А Серж Лиони сейчас готовит для вас наш «сокол». Вы хоть знаете, что это за катер?

Павел коротко кивнул, а Дмитрий заметил:

— Имели дело. По работе. Пилот не потребуется.

— Тогда должен вас предупредить об одном нюансе, — Орего покосился на Ревнёва. — На руках у девушки была последняя модель браслетов Кали. Это приспособления из класса наручников…

— Мы в курсе. Запрещены к производству и использованию лет десять назад, — перебил его Павел. — Ранее применялись в тюрьмах строгого режима и в особо опасных случаях при задержании.

На удивлённый взгляд полицейского Павел лаконично пояснил:

— Работа.

Дмитрий поёжился. Он хорошо знал Павла. Если кому-то этот ровный холодный голос мог показаться признаком абсолютной уверенности, то для него было ясно, как день — его друг на взводе.

— Господин Орего, «сокол» готов.

Тот не успел ответить.

— Господа, все вылеты с планеты запрещены до окончания операции, — раздался за спиной Дмитрия знакомый голос.

Они с Павлом одновременно резко развернулись.

— Подполковник ВКС Валентин Фойзе, — представился Орего говоривший. — С этого момента мы берём всё под свой контроль. Моей группе поручено навести порядок в Алмазном. Господин Орего, нам нужно помещение, чтобы разместить там временный штаб. Помещение в здании космопорта нас устроит.

— Сейчас я распоряжусь.

Когда Орего отошёл к своим людям, Фойзе протянул руку Ревнёву.

— Здравствуйте, Андрей Викторович. Вы не волнуйтесь, мы сделаем всё возможное. Сейчас мы удерживаем «Роксану», они не смогут стартовать. Кледнер уже выдвинул свои требования, мы взяли тайм-аут. Через сорок минут переговоры продолжатся, — он выпустил руку Ревнёва и, наконец, повернулся к Павлу с Дмитрием.

— Я так понимаю, мне предложат занять места в зрительном зале? — спросил Павел без предисловий.

Фойзе кивнул.

— Ты всё правильно понимаешь. Паша, я знаю, как тебе хочется самому участвовать в этом деле, но ты вряд ли забыл, что гражданские лица не принимают участия в подобных операциях.

Дмитрий видел, как неприятно самому Фойзе говорить всё это. Пашка — гражданское лицо. Звучит-то неправдоподобно.

— Я понимаю, — кивнул Павел.

Подошёл Орего вместе с Лиони, начальником космопорта, Фойзе переключил на них своё внимание, и они вместе куда-то направились, не оборачиваясь.

Вместе с Ревнёвым их проводили в небольшую комнату ожидания для VIP-персон, где им предстояло ждать, чем всё закончится. На стене работал голографон, на который транслировалось происходящее в центральном распределительном зале.

— Я так полагаю, зрительный зал не для нас? — осторожно спросил Дмитрий, не отрывающий взгляд от сосредоточенного лица друга.

— Они ничего не смогут с ним сделать, пока на борту Ника, — с усилием сказал Павел. — Он пару раз включит браслеты перед голографоном, и их выпустят.

— Должен быть способ, — подал голос Ревнёв, — Валентин пообещал мне, что будет ставить условия так, чтобы освободить Нику. У них должно получиться…

Дмитрий слышал, как за старательно удерживаемым спокойствием у обоих мужчин прорывается отчаяние — у одного от страха за дочь, у другого — от невозможности что-то сделать.

С одной стороны, Пашка был прав. Ника, как заложница, самый реальный шанс Кледнера на спасение. Только вот насчёт браслетов… Дмитрий вспомнил записи — как Кледнер шёл мимо камер наблюдения в доме Ревнёва. Спокойно, уверенно, зная, куда и зачем идёт. Да, он вернулся за чем-то, что ему было жизненно необходимо. Настолько, что он был готов рискнуть свободой и жизнью. А Ника была его пропуском на корабль.

«…На Втором ему больше нечего делать, там пусто»… «К себе даже не зашёл»…

Кледнеру нечего было делать на Каджеро. Ему ничего не было нужно в доме Ревнёва. Ничего из того, о чём они могли подумать. Но он забрал то, за чем вернулся. Вот оно — то странное, что не позволило Дмитрию почувствовать угрозу, пока не стало поздно.

Кледнер и не был угрозой. Он не угрожал Нике в привычном смысле этого слова. Он просто похитил её. И Дмитрий смог понять, что с Никой что-то случилось, только когда она сама испугалась по-настоящему. Это он и почувствовал ярче всего остального, всего, что в его и без того запутавшемся сознании воспринималось единым переплетённым клубком эмоций. Ярче странной жгучей смеси волнения, досады, отвращения, удивления… любви и желания. Не Никиных.