Рыжая Соня и Осенняя Луна

Под верхней губой блеснули клыки. Таких она не видела даже у собак. Хуже. Даже у волков! Как она могла не заметить их раньше? Соня моргнула и затрясла головой. В следующий миг лицо Огдена уже было вполне человеческим.

— Я должен бежать отсюда сегодня же, — сказал он. — Послушай, ты тут заявила, будто никому еще не удавалось подчинить тебя своей воле. Но ты говорила о людях.

— Да, — кивнула Соня. — Ты себя к людям не причисляешь? Ты не человек?

— Был человеком, — уточнил Огден. — Прежде. Теперь уже нет. Я вампир, — добавил он так буднично, словно это все разом объясняло. — У меня нет времени рассказывать долго. В двух словах, мой враг сумел справиться со мной и из мести превратил в своего раба, а потом продал в Бельверус, лишив изрядной части той силы, которой я обладал. Ликенион глупа, но она желает, чтобы я сделал ее подобной себе самому. Она не может и не хочет понять, почему это невозможно, и бесится. Дело в том, что она вполне способна меня уничтожить.

— С помощью магии? Она что, владеет магией? Она ведьма?

— Она ведьма лишь в том смысле, какой вкладывают в это слово люди, желающие назвать женщину бешеной стервой. Но, по счастью, магией как раз не владеет. Зато пользуется тем, что днем я совершенно беспомощен. Мое время — только ночь, с рассветом силы покидают меня, и даже крошечный луч становится для меня смертельно опасным. Если она прикажет вытащить меня на свет, мне конец.

— О демоны преисподней, — пробормотала Соня, искренне сочувствуя ему. — И ты никогда не пытался бежать отсюда?

— Я не могу, — он указал на окна. — Решетки. Это серебро. Я не могу к нему прикасаться. Оно хуже огня. Не далее как вчера Ликенион приказала своим слугам просто прижать меня спиной к одной из решеток. Собственно, ты видишь результат. То же самое касается дверей. Но главное, мне нужна кровь. Тогда я бы все-таки справился. Ликенион позволяет мне пить кровь, специально приводя для этого девушек и женщин, но в таких ничтожных количествах, чтобы я просто не умер раньше времени. Несколько глотков… Это все. Ну и, конечно, бросает мне крыс и кошек.

Соню охватило смятение. До сих пор нежить любого рода ничего, кроме отвращения и желания немедленно уничтожить, у нее не вызывала. Мир был четко разделен на людей и чудовищ, какое бы обличье ни принимали последние.

Согласно такой позиции, Огден, безусловно, относился к чудовищам. А как еще назвать живого мертвеца, питающегося человеческой кровью? Она прежде только слышала о таких — еще в детстве, когда мать пересказывала ей древние ванирские легенды.

Северная Хайбория вообще была весьма богата всевозможными ведьмами, колдунами, оборотнями и прочим навьем. Но встретиться лицом к лицу с настоящим вампиром Соне, по счастью, не доводилось. А даже случись такое, она, конечно, ни на миг бы не усомнилась в необходимости прикончить злобную тварь, которой не должно быть места на земле.

Но вот — случилось. И странное дело, ей почему-то не хочется его гибели. Может, потому, что есть твари и похуже.

— Ты напрасно думаешь, что я бы убил тебя сегодня. Да, я бы взял немного твоей крови, но не собирался высасывать до конца. Это неразумно, да и невозможно. Скажем, тебе, чтобы утолить жажду, не требуется ведро воды — ты просто столько не осилишь. Я тоже. На самом деле, вампиры убивают крайне редко. В Ванахейме моя семья владела несколькими селениями. Мы использовали своих вассалов, чтобы утолять голод, но за многие годы ни один из них не погиб из-за этого. Они даже гордились тем, что находятся под нашей защитой и покровительством, и испытывали благоговение, но не ужас. Это было удобно и нам, и им. А когда нас уничтожили, начался кошмар. Новый владелец сжег живьем всех, кто служил нам, чтобы стереть даже самую память о моем роде. Правда, меня он пощадил… для того, чтобы вполне насладиться моим унижением. Я не смог защитить и спасти никого из тех, кто был мне дорог. А ведь он, в отличие от меня, считал себя человеком.

— Ты сказал, это было давно, — напомнила Соня. — Вероятно, тот подонок уже успел умереть, и ты не отомстил ему…

— Давно — по вашим меркам. На самом деле, прошло всего двадцать зим, и он еще как жив и по сей день здравствует. Едва ли это тебе о чем-то говорит, но его имя Ютен. Он носил графский титул и был из…

— Асгарда, — закончила Соня. — Мир куда теснее, чем порой кажется.

Она взяла нож и решительно, глубоко полоснула себя по запястью. Затем поднесла руку к губам Огдена.

— Возьми, раз тебе это нужно. Не следовало только тебе пытаться использовать меня без моего согласия: я этого не терплю.

Он жадно приник к ране и сделал несколько глубоких глотков, затем с явным усилием оторвался и лизнул ее руку языком. Порез тут же затянулся, словно его и не было никогда. Соня отчетливо ощутила, как шевелятся волосы на ее голове и встают дыбом — на шее. Что бы то ни было произнести она была просто не в силах. Огден облизал губы.

— И что дальше? — спросила она.

— У тебя необычная кровь, — сказал мужчина. — В ней особая сила. Ты ведь тоже не совсем человек? Я это почувствовал.