Рыжая Соня и Осенняя Луна

– Я так… так боялся, что уже никогда не вернусь сюда, – выдохнул Эльбер. – Что не смогу играть. А теперь почти верю, что это все-таки будет со мной снова. Килва… Я, кажется, всю свою жизнь стремился только сюда. Ты только посмотри, как здесь красиво. Ох, Соня, если можно, оставь меня ненадолго одного. Я должен привыкнуть…

– Да, Муонг, – она погладила его плечо. – Конечно.

Еще бы: он ведь испытывал примерно те же чувства, которые обуревают человека на первом свидании с любимой женщиной, а это слишком интимно для посторонних глаз.

К тому же у Сони была собственная цель посещения Килвы помимо того, чтобы разделять восторги Эльбера. Она поспешно спустилась вниз в поисках Кейулани и довольно скоро нашла ту хлопочущей возле очередной жертвы недавней схватки.

– Кей? – окликнула ее Соня. В тишине под каменными сводами мрачного сырого подземелья голос прозвучал непривычно гулко.

Старуха повернулась к ней молча, выжидающе, настороженно. И вдруг, чуть помедлив, сама шагнула к Соне.

– Скажи Таймацу, его ищут люди с Островов, – скороговоркой произнесла она. – За мной следят тоже, зная, что я с ним связана. Призрак в большой опасности. И берегись Ликенион. Она одержимая. Она хочет использовать и затем уничтожить тебя. Будь осторожна, рыжая.

– Благодарю за совет, – искренне отозвалась Соня. – Я постараюсь защитить Таймацу и за себя постоять тоже сумею. И, Глария… Он здесь. Если хочешь, ты можешь его увидеть.

Несколько мгновений две женщины пристально смотрели в глаза друг другу.

– Глария мертва, – донеслось затем до слуха Сони. – Прощай.

Кей снова склонилась над раненым, словно утратив всякий интерес к рыжеволосой воительнице. Соня из-за ее плеча увидела серое, искаженное страданием лицо мужчины, похоже, потерявшего слишком много крови.

– Я останусь с ним, пока ты поднимешься к трибунам, – твердо произнесла она. – Я знаю, ты хочешь этого. И я тоже умею ходить за ранеными. Я поставила на ноги Эльбера, когда его порвал леопард, – она мысленно попросила прощения за свою ложь у Нганги, знахаря племени, за то, что не упомянула о нем. – Иди. Гладиатор не умрет до твоего возвращения – я не дам ему этого сделать.

…Кей вернулась очень скоро, сменив Соню на ее добровольном посту и не сказав ни единого слова.

Воительница, как ни старалась, не сумела прочитать на ее испещренном морщинами лице никаких эмоций. А может быть, просто в подземельях Килвы было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Но когда она уже стояла возле самого выхода, то услышала по-прежнему тихое:

– Спасибо тебе.

* * *

Соня не сумела найти Таймацу до позднего вечера, напрасно слоняясь по всему особняку и саду и тщетно призывая островитянина. Призрак вел себя как по-настоящему бесплотное создание, и она позволила себе бесплотную надежду на то, что он, почуяв грозящую опасность, успел покинуть Бельверус.

Это было бы самым лучшим выходом. Таймацу проницателен, осторожен и умен, он много лет счастливо избегал встречи со своими преследователями, наверное, и в этот раз поступил как обычно, в последний момент обведя их вокруг пальца.

Что ж, они с Эльбером привлекли к себе слишком много внимания, в такой ситуации Призраку было бы непросто скрываться. Соня искренне желала островитянину всей возможной удачи, она успела всей душой привязаться к нему и по-своему любила как преданного, надежного, мудрого друга, с какими нечасто сводила ее судьба. Если его уже нет в Бельверусе, как жаль, что она даже толком не успела поблагодарить его!

Впрочем, долго терзаться по этому поводу ей не пришлось, ибо сразу после заката вновь появилась Ликенион. На сей раз она не стала настаивать на свидании с Эльбером, вероятно, решив дать ему передышку и не форсировать события во вред себе же самой. Зато обратилась к Соне:

– Ну что? Ты готова? Поехали!

Она была страшно возбуждена, глаза лихорадочно сверкали, и всю дорогу хохотала, как безумная, и трещала без умолку, так что Соня поняла, что ее спутница пьяней вина, хотя никакого характерного запаха от нее не ощущалось. Тут Ликенион ловко закинула себе в рот какой-то маленький темно-серый шарик и предложила Соне такой же.

– Что это ты такая мрачная? На, пожуй, сразу развеселишься! Да не бойся, я их ем, как обычные сласти.

Соня сообразила, о чем речь – ей уже доводилось сталкиваться с растениями, вызывающими такое состояние, несравнимое ни с каким опьянением, но она еще не сошла с ума, чтобы пользоваться подобными штучками. И хотя вежливо приняла «дар» Ликенион, тут же незаметно выплюнула шарик.

– Нравится? – подмигнула та. – Я знаю, где достать еще, этого добра в Бельверусе навалом. Эльберу тоже нравилось, я и для него старалась, – похвасталась она, словно совершила нечто чрезвычайно достойное. – Только он йотом делался ужасно злым и лупил меня, как скотину.

«Мало лупил, – подумала Соня. – Ты еще хуже любой скотины».