Рыжая Соня и Осенняя Луна

Соня не смогла уловить момент, когда он начал меняться, и вместе с ним – все вокруг. Границы, пределы амфитеатра раздвинулись, как по мановению великого волшебства, и скену озарил свет. А затем Килва просто исчезла, сменившись совсем иным пейзажем – величественной панорамой древнего Элментейта. И уже не актер-бритунец стоял в центре скены, а король-жрец Элгон в ниспадавших до земли белых одеждах, расшитых золотом. Да и не скена это была, а пространство возле алтаря, алтаря нового бога, явившегося взамен Моана, имя которому было – Свет.

И навстречу королю, что объявил себя Сыном Света, шла девушка, красота которой сияла воистину ярче звезд.

– Маргиад! – не выдержав, воскликнула Соня, но ее никто не услышал: Аргеваль, Ишум, Туорг, Мельгар – все они вскочили со своих мест, в ужасе от представшего им чудесного и грозного зрелища.

Элгон протянул руки к своей королеве, и она на миг застыла, любуясь им, перед тем как приблизиться и вложить свою точеную кисть в его крупную сильную ладонь. Для того, чтобы уже никогда не расставаться – ни в этой жизни, ни во всех возможных следующих, где бы и когда бы они ни встретились снова.

– Глария, – сказал Элгон, привлекая ее к себе. – Моя единственная королева…

– Я так долго шла к тебе, – отозвалась она. – Так бесконечно долго, Эльбер!

А потом она отвернулась от него, и ее поразительные ясные глаза встретились со взглядом Сони. В них была такая благодарность и любовь, что воительница почувствовала, как к горлу подступают слезы. Камея на ее груди пульсировала, как живая. О, как жаль, что Таймацу этого не видит! И тут она ощутила его присутствие, доподлинно зная, что не ошиблась. Призрак тоже был здесь, рядом с нею, с ними, чтобы разделить это волшебство.

– Пойдем, дочь Рыси, – почти неслышно шепнул он ей, – ты сделала все, что было в твоих силах, и даже немного больше. Тебя ждут.

– Кто? – не поняла Соня, но не осмелилась возражать. Ведь Таймацу всегда знает, знает лучше нее, как следует поступить.

* * *

Следуя за Призраком, она очень скоро снова оказалась на улицах Бельверуса, тоже, на эти несколько часов, преобразившихся и более похожих на Элментейт, только здесь было значительно темнее, и Соня вспомнила, что сейчас глубокая ночь. Кто-то, действительно, терпеливо дожидался ее появления, прислонившись плечом к стене, и, подойдя ближе, Соня узнала Огдена.

– Я не мог туда пойти, – сказал ей ванир. – За сто пятьдесят лет мне впервые жаль, что я не в силах выносить дневной свет. Порождение мрака, – он с горечью усмехнулся. – Послушай, я отправляюсь в Ванахейм, но для такого, как я, подобные перемещения очень опасны. Ты не согласилась бы меня сопровождать?

– Иди, – кивнул Таймацу. – Это будет справедливо и правильно.

– Я согласна, – вздохнула Соня. – Только не надейся, что я когда-нибудь соглашусь еще и на то, чтобы стать тебе подобной! Пойми это с самого начала!

– Как скажешь, дочь Рыси, – смиренно подтвердил ванир.

Но ей почему-то показалось, что просто так это хитрое создание от своего не отступится.

Эпилог

Куда ведет ее дорога? О том ведают одни только боги. Они взирают на смертных из своих невообразимых далей… Сочувствуют ли им? Смеются ли над ними? Зачем подвергают их испытаниям? И может ли человек хоть когда-то сказать, что выдержал экзамен, и сделал именно то, что заслужит одобрение в глазах небожителей.

Да и стоит ли, вообще, искать этого одобрения? Для лучших из людей, для самых сильных и отважных, у кого хватит воли и смелости принять на себя столь непосильную ношу, нет нужды в чужой похвале… Равно как не страшатся они и хулы. Они сами себе – лучший закон и право.

Соня не думала об этом, когда пустилась в странствия вместе со своим столь загадочным – и опасным! – спутником. Впрочем, уж к чему, а к опасностям ей было не привыкать. Равно как и к бесконечной дороге, что ровной лентой ложится под ноги горячего скакуна, обещая новые приключения за каждым поворотом, новые встречи и новых друзей.

Это не значило, что она готова была забыть своих прежних спутников, хотя из всех тех, с кем ей уже довелось повстречаться, сойтись и расстаться на жизненном пути, можно было бы, наверное, собрать небольшое войско.

Одни уходили от нее в мир мертвых. С другими разлучала сама жизнь… Рыжей Соне все они были очень дороги, и память о них жила в ее сердце.

Она любила Эльбера – но почему-то знала, что не будет слишком тосковать о нем… Лишь ждать неизбежной новой встречи, ибо они еще не простились навечно. Это чувство было очень сильным, и в таких вещах воительница никогда не обманывалась.

Однако если они и повстречаются – то уже просто как добрые друзья. Никогда не вернется то, что связывало их прежде. Эльбер принадлежал одной лишь Гларии, и это было справедливо, и Соня не испытывала ревности… Лишь, возможно, в самой глубине души, легкую тень светлой печали, что ей самой никогда, похоже, не суждено испытать столь же яростного, всепоглощающего чувства, какое связывало этих двоих на протяжении бесчисленных жизней.