Рыжая тень [СИ]

«Ну что ты заладил, словно царапнутый диск! „Если бы“ — не считается! Если бы у бабушки был подходящий инструмент, она была бы не бабушка, а… хм… ну, возможно, электромонтер с подходящим инструментом, почему бы и нет. И не надо отрабатывать на мне взгляд одноногого котенка из мультика, слышишь? На меня такое не действует. Тем более виртуально. Маша хочет смеяться хорошей шутке — и Маша таки будет ей смеяться. Как бы некоторые ни пытались превратить фарс в трагедию и испортить бедной девушке все удовольствие!»

«…///…»

«Эй! Прекращай, а?! Ну вот… уже и совсем невесело… Бластер у него на предохранителе стоял, ясно?! Хрен бы он выстрелил. С таким-то оружием, которое на предохранителе. Даже если бы и захотел. Теперь-то тебе понятно, чего я ржала? А пока разбирался бы с оружием да с предохранителя снимал — разобрался бы уже и со всем остальным, наверняка бы разобрался, он же все-таки капитан, а капитаны обычно умные. Ну или я бы че под руку вякнула… Ну вот. Пришлось разжевать соль анекдота, самое неблагодарное занятие — и самой не вкусно совсем, и другим не смешно. Ты хоть понимаешь, малыш, какую великолепную шутку ты вконец испортил своей настырной трагичностью?! Зараза ты мелкая!»

«Я… не мелкий. Метр восемьдесят один. Уже говорил. Ты… забыла?»

«Ну, значит — крупная зараза! Я бы даже сказала — исключительно крупная!»

* * *

— Дэн, зайди ко мне, вот сразу после завтрака и зайди, ладно?

Вот оно.

Дэн кивнул. Не отрывая взгляда от тарелки и продолжая механически что-то жевать. Вкуса он не чувствовал. Он вообще сегодня не чувствовал вкуса. Это нормально, смена приоритетов. Процессор изменил коэффициенты значимости. А может быть, и не процессор…

Пережить самый обычный завтрак оказалось неожиданно трудным делом.

Впрочем, трудности начались задолго до начала самого завтрака. Два стандартных пайка и кружка горячего сиропа (145 грамм сахара на 340 миллилитров кипятка, в сахарнице осталось чуть больше половины, опасность обнаружения выше пределов допустимого… поправка: на этом корабле и с этими людьми — в пределах допустимого) улучшили самочувствие и прояснили мысли. Только вот понятнее эти мысли так и не стали.

Дэн сегодня дежурил по камбузу, и это тоже оказалось чреватым совершенно неожиданными проблемами.

Еще в кладовой, выбирая пайки на завтрак, Дэн завис на несколько долгих секунд, пытаясь вспомнить, проявлял ли доктор какие-либо вкусовые предпочтения. И не смог. Об идиосинкразии или любого другого вида отторжениях информация тоже отсутствовала. Насколько помнил Дэн (и система подтверждала), доктор с одинаковым удовольствием поглощал и «каш. рис. с гов.», и «бар. туш. с овощ.», и «крол. в собств. сок. с гарн.». А еще восторженно отзывался о том омлете, что три дня назад сделал Тед. Тот омлет вызвал у доктора высокоположительную реакцию, но его Дэн повторить не рискнул: вероятность неудачи была непозволительно высока. Омлет ему не понравился (слишком много воздуха вбито, в итоге слишком большой объем в ущерб пищевой ценности), и он не стал уточнять у напарника алгоритм взбивания (с какой интенсивностью, скоростью, мощностью нажима и как долго), о чем сейчас жалел. Оставалось положиться на пайки и рандомный выбор.

Обязанности дежурного не такие уж и сложные: вынуть тарелки, чашки и ложки из посудомоечной машины, сготовить что-нибудь легкое или (как в случае Дэна) принести что-нибудь саморазогревающееся. Поставить на стол хлеб, конфеты и сахарницу. Налить воды в чайник, зарядить кофеварку. Вымыть пол в пультогостиной и коридоре.

Больше всего Дэн не любил мыть полы, и именно поэтому вымыл их первым делом, еще до визита в кладовую. Логично. К моменту общего подъема как раз успеют высохнуть. И никто не заметит. Хорошая работа — та, которая не видна.

Все как обычно.

И именно это-то и оказалось самым трудным: ну как оно могло оставаться таким же, как всегда, когда теперь все изменилось? Одно дело — сидеть за столом с людьми, которые считают и тебя человеком, верят твоему притворству, принимают имитацию за настоящее. И совсем другое — когда один из них точно знает, кто ты такой. Вернее, что ты такое.

Кажется, за завтраком разговаривали. Как обычно. Дэн не помнил, что он отвечал, когда его спрашивали. Но, кажется, отвечал нормально, нигде не ошибся, улыбался и хмурился в нужных местах. Во всяком случае, никто на него не косился, не смотрел странно, не щурился подозрительно. Разве что Владимир. Но тот на всех так смотрел.