Рыжая тень

Конечно же, Дэн не стал уходить в каюту и прятаться под одеяло. Даже когда капитан покинул пультогостиную и никто бы не заметил навигаторского ухода. Подобное поведение было бы нерациональной тратой времени, которого и без того мало. Вместо этого он запустил на вирт-экране один из Тедовых симуляторов — правда, теперь уже не космобоя, а полета в экстремальных условиях. В конце концов, стрелять он и так умел, а вот навыки вождения следовало освоить как можно быстрее. Мало ли когда кому-нибудь захочется снова полетать? Ну… кому-нибудь. Просто.

* * *

«Я урод?»

«А что ты меня-то спрашиваешь? Я не зеркало».

«Но ты же умеешь анализировать и способна понять, обладает ли моя внешность ярко выраженными непривлекательными отталкивающими чертами, вызывающими негативную реакцию и отторжение. С человеческой точки зрения, я имею в виду».

«Понятия не имею. И вообще вопрос не ко мне, я не человек. И вкусы у меня весьма специфические. Спроси лучше у своего обожаемого доктора!»

«Маша…»

«Ну на-а-адо же! Ты еще помнишь, как бедную Машу зовут? Какая у тебя долгая память, малыш! Впрочем, как я могла забыть, у тебя же процессор! Ты-то как раз ничего забыть вообще не способен».

«Ты… злишься?»

«С чего бы это? Разве это меня целый день игнорировали? Да и как я вообще могу злиться — я всего лишь жалкая кучка никчемных и никому не интересных пикселей!»

«Ты злишься».

«Конечно злюсь! А ты чего ожидал? Ни одного пинга, ни одной мысли за целый день — за целый гребаный день!!! А потом такой типа как ни в чем не бывало: „Спокойно, Маша, я Дубровский!“ — и я же должна не злиться?!»

«Маша, я не Дубровский. Я Дэн. С тобой все… в порядке?»

«Конечно же нет! Не в порядке! Ты молчал весь день! С утра и до самого вот сейчас! Весь гребаный день, Карл!»

«Маша… я не Карл».

«Ты придурок! А я женщина, причем женщина гордая! Я вообще не должна была тебе сейчас отвечать! Я обидеться должна была дня на три, как минимум, и молчать, и чтобы ты бегал вокруг, ничего не понимал и умолял меня о прощении! И я бы, конечно, простила потом, но сначала как следует помучила. Чтобы осознал, насколько же ты был неправ. Чтобы проникся и больше так никогда! Вот. А я тут с тобой разговариваю. А знаешь почему? Потому что я женщина не только гордая, но еще и умная. И отходчивая. И я давно поняла, что все вы, мужики, одинаковые! Стоит появиться новому другу — и все, старые подружки вам уже не интересны. Это в вашей природе, и обижаться на вас за это просто глупо!»

«Но ты все равно… обижаешься?»

«Уже не очень. Но, в принципе, да. А чего ты хотел? Я женщина, а женщины — существа нелогичные и непоследовательные. И — нет, ты не урод. Ты симпатичный. С чего тебе вообще подобная глупость в процессор взбрела?»

«Меня так часто называли. Раньше. В четыре с половиной раза чаще, чем ибланом, и в восемь раз чаще, чем глючной жестянкой или кибером. А капитан сегодня сказал, что обязательно вычислит урода. Я подумал — вдруг он догадался?»

«Можешь успокоиться — он просто так сказал, про абстрактного урода. Просто ругательство вульгарис обыкновеникус, ничего личного. Кстати, ты заметил, что он сказал „вычислю“, просто „вычислю“, а не „убью“, как раньше?»

«Думаю, это подразумевалось. Зачем ему еще меня вычислять?»

«А вот тут, полагаю, ты как раз и ошибаешься. Капитан азартен, да, но азарт азарту рознь, а ты его сегодня к тому же еще и хорошо напугал. Ты заметил, что он застегнул кобуру? Вот сразу после того, как у тебя карточку проверил, и застегнул. И за спину сдвинул. Ты молодец, ты ему хорошо показал, чем могут кончиться игры с оружием. И его охотничий азарт, конечно, никуда не делся, но теперь это качественно иной азарт, понимаешь, малыш? По твоим наивным голубым глазам вижу, что не очень. Я бы сказала, что раньше мы имели удовольствие наблюдать азарт Брэма, а сегодня — Даррела, только ведь ты все равно и тут не поймешь, в чем соль шутки».

«А ты объясни».

«Ох, малыш, на ходу подметки режешь! Никогда не могла отказать настойчивым мужчинам. Брэм и Даррел — это такие ученые были, еще на Старой Земле. Изучали животных. Только вот Брэм утверждал, что раз змеи опасны, то их надо убивать сразу, как только увидишь. А Даррел их ловил, за что и был многократно укушен, однажды чуть вообще не помер. Но все равно продолжал только ловить. Осторожно и бережно. Теперь понимаешь мою мысль неглубокую, но верную, а, малыш?»

«Зачем он их… ловил?»

«Ох, зайка… умеешь ты задать вопросик!»

«И все-таки?»

«Для зоопарков. И… лабораторий. Они там пользу приносили, яд сдавали и все такое».

«Я не хочу в лабораторию. Лучше сразу».

«Малыш, иногда аллюзии ложны. Я привела плохой пример, забудь!»

«Ты привела хороший пример».

«Нет. Паршивый пример. Я ведь всего-то хотела сказать, что время работает на нас. Вернее, даже не так, я хотела сказать совершенно другое, а ты меня сбил с мысли! На рассвете опять прилетала тарелочка, и я наконец-то сумела вычислить их базу с точностью до километра. Кто молодец? Маша молодец! Еще утром хотела тебе это сказать. И сказала бы! Если бы кое-кто со мной весь день не отказывался разговаривать!»