Рыжее пламя свободы

— Садись красавица, — ответил дед Аким. — А обувь-то твоя где? Холодно, поди?

— Каблуки сломались, пришлось выкинуть, дедушка, — быстро соврала я. — Ничего, до дома уж как-нибудь дотерплю, а там в ванной отогреюсь.

— Садись скорее, не стой, — обеспокоенно запричитал дедушка. Решив не заставлять его ждать я быстро села в машину, чтобы тут же быть заботливо укрытой стареньким пледом.

— Спасибо, дедушка.

— Не за что, Аннушка, — я поморщилась от того, как мужчина исковеркал мое имя, но быстро взяла себя в руки. Дед Аким улыбнулся и медленно поехал по дороге в сторону города. Что ж, каких-нибудь полчаса, и мы будем дома, Ана. Надеюсь, твоя мама поможет вывести тебя из апатии и отрешенности. Очень надеюсь…

Глава 16

Сатриэль

Калеб-Тенебрис проспал практически весь следующий день: открыл глаза уже ближе к вечеру. Так даже лучше, измученному организму сон был просто необходим. Тем более под целебным пологом. Раны стремительно заживали, оставались лишь тонкие розовые шрамы, но я знал, что скоро пропадут и они, поэтому за здоровье ребенка больше не переживал.

Увидев, что мальчик не спит, я отправил его в ванну, а сам пошел на кухню за заранее приготовленной едой. К слову, Лета так до сих пор не вернулась домой, и я уже начал волноваться, ее телефон был недоступен со вчерашнего дня. Решив отложить этот вопрос до лучших времен, я расположился за столом и терпеливо ожидал, когда Тенебрис закончит плескаться и выйдет к столу.

— Чем таким вкусненьким пахнет? — заходя на кухню и вытирая мокрые волосы полотенцем, спросил Тенебрис.

— Я не большой любитель возиться на кухне, но кое-что умею, — не без хвастовства сказал я. — Ты сейчас кто: Калеб или Тенебрис?

Ребенок посмотрел на меня, как на последнего идиота и тяжело вздохнув, произнес:

— Тенебрис конечно. Я же тебе сказал, что Калеб нестабилен, его нельзя пока «выпускать», он спит.

— Хорошо, я понял тебя. Садись, еда остывает.

Долго упрашивать Тенебриса не пришлось. Забравшись на стул и сложив по-турецки ноги, он принялся поглощать еду с такой скоростью, что я даже испугался — вдруг подавится.

— Ешь медленнее, никто у тебя еду отбирать не собирается, — проговорил я.

— А я и не отдам, даже если кто-то захочет ее забрать, — проглотив очередной кусок, весело ответил Тенебрис.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем ребенок откинулся на спинку стула и сыто погладил чуть выпирающий животик.

— Спасибо, — тихо поблагодарил мальчик.

— Да не за что, — немного смущенно отозвался я и поспешил перевести тему. — Когда будем искать Анари?

— А мы не будем ее искать, — беспечно сказал Тенебрис.

— То есть, как не будем? Ты же обещал помочь! — возмущено воскликнул я.

— Вот так, не будем и все. Она сама сюда идет.

— В каком смысле? — не понял я.

— Сати, ты порой бываешь таким туп… трудным. В прямом смысле. Тьма сама идет сюда и ведет тело Анари домой. Так что сядь и расслабься, скоро они будут здесь.

— Ты уверен? — с возрастающей надеждой спросил я.

— На все сто процентов, — довольно улыбаясь, ответил Тенебрис.

Не успел ребенок закончить предложение, как в коридоре раздался щелчок замка, и входная дверь со скрипом отворилась. Не сговариваясь, мы с Тенебрисом кинулись встречать Анари и как вкопанные застыли от ее, мягко сказать, неожиданного вида: босая, в черном, развивающемся платье, как будто она стояла на горе, обдуваемой ветрами со всех сторон. Полностью черные глаза довершали картину. В том, что это не моя возлюбленная сомнений не осталось и, внезапно севшим голосом я выдавил любимое отцовское ругательство:

— Stercus accidit!..

— Эй, парень, выбирай выражения, мы все-таки дамы, — криво улыбаясь, ответила «дама».

— И как тебя зовут, дама? — скептично спросил Тенебрис, сложив руки на груди.

Девушка с лицом Анари перевела свои черные глаза на ребенка, и, склонив голову к плечу, казалось, задумалась над ответом. Долго тянулись минуты и наконец, знакомая незнакомка томно протянула:

— Меня зовут Тьма, а тебя, красавчик?

— Эээ, Ана…то есть Тьма, ты отдаешь себе отчет в том, что заигрываешь с ребенком? — осторожно спросил я.

— По-твоему я похожа на ту, что любит совращать детей? Сати, ты в своем уме? — сверкая глазами, воскликнула Тьма. — Это, — она махнула рукой в сторону Тенебриса, — может быть и тело ребенка, а вот тот, кто скрывается внутри, очень даже взрослый по нашим меркам. Ты бы вообще пошел, погулял что ли.

— В каком это смысле «погулял»? — опешил я. — Совсем совести нет! Где Ана?

— Спит, — просто ответила девушка.

— И долго она будет «спать»? — протянул я.

— Столько, сколько захочет, — Тьма помолчала, а потом продолжила шепотом, — но ты должен ее разбудить до того, как она захочет раствориться во тьме, понял, герой-любовник?

— Что значит раствориться во тьме? — не понял я.

— Анари хочет исчезнуть навсегда? Ты уверена? — подал голос Тенебрис.