Рыжий дьявол

Ну, а на следующий день устраивается уже официальная свадьба, на которую приглашаются родители невесты и все вообще родственники — члены обоих родов.

Здесь я сразу же должен добавить, что такие вот „умыкания" устраиваются по большей части с согласия невесты; по обоюдному сговору. Так что все эти детали — и холодная юрта и медвежья доха — не более, чем игра. Хотя, конечно, игра своеобразная, дикая, в которой явственно звучат отголоски пещерных эпох.

Если же говорить о настоящем похищении, о насильственном захвате, то такие случаи редки. И это понятно. Ибо есть ведь и другое правило, в соответствии с коим честь девушки обязан защищать весь ее многочисленный род! И погоня, коль уж она действительно начинается, идет стремительно и напоминает волчью облаву. И когда незадачливого „жениха" настигают в пути, его кончают тут же, без промедления. В безопасности он может чувствовать себя только тогда, когда проведет с похищенной первую ночь… И в общем-то, погоня по обыкновению запаздывает, подоспевает на следующий день… Но так бывает только в том случае, если соблюдены все правила игры!

Углубившись в раздумья, я долго сидел в кругу гостей — в центре избы. Потом меня потеснили. Центр расчистился и начались пляски.

Я не принимал в них участия. От усталости и от выпитого меня развезло, поклонило в сон. Прислонившись к стене, я лениво посасывал папироску, жмурился от дыма. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел новобрачную.

Она спросила быстрым шепотом:

— Ты кто?

И я подумал тут же: ого, девочка заинтересовалась мною' А впрочем, понятно. Среди этих диких морд… И ответил с кокетливой ухмылочкой:

— Обыкновенный человек — с головой, с руками. Сама видишь!

— Вижу, — сказала она, изгибая бровь, — но здесь ты зачем? Как ты сюда попал?

— Да случайно, — пожал я плечами, — завернул по пути, думал, переночую. Только вот не знаю, — я подмигнул, — не знаю, где положат…

— Тебя положат, — проговорила она странным голосом, — тебя так положат, что не встанешь…

И потом, пристально глянув мне в глаза:

— Беги! И не медли, если ты, действительно, с головой… Дело серьезное!

— Серьезное? — изумился я. — Но почему?

— Потому что тебя собираются бить.

— Кто же это собирается?

— Мои родственники — дядя, двоюродные братья. Они как раз сейчас сговариваются… Хорошо, я успела подслушать!

— Но, черт возьми, за что же они меня?..

— Ах, да ни за что, — махнула она рукой, — просто так… Это, понимаешь ли, свадебный обычай.

— Ничего себе — свадебный, — пробормотал я, мгновенно трезвея и настораживаясь.

Вот так я познакомился еще с одним — третьим — правилом данной игры. Оно заключается в том, что родственники девушки, отдавая ее в чужую семью, в другой род, стараются наглядно продемонстрировать, что она не беззащитна, что кровная ее родня сильна. В связи с этим они настойчиво ищут повод для драки. И традиционная хакасская свадьба почти никогда не обходится без скандалов и жертв… И самой лучшей „жертвой", естественно, является посторонний, ни с кем здесь не связанный человек. Такой, например, как я.

— Что же получается, — проговорил я оторопело, — хозяин, стало быть, пригласил меня специально для битья?

— Не знаю, — прошептала она, — наверно.

— А где он, кстати? Что-то я его не вижу.

— Он давно уж упился и спит.

— Ну ладно. А ты? Ты-то сама разве не можешь их урезонить, уговорить?

— Ах, ничего я тут не могу. Старые законы сильны, как с ними спорить? И потом, пойми: если я начну за тебя заступаться, тогда и муж, и вся его родня тоже настроятся против тебя. Тогда уж будут лупить все сообща. Муж у меня ревнивый. И он уже спрашивал, что это, мол, за русский? Не твой ли это, мол, старый знакомый? Я ведь училась в Абакане, жила в русском интернате и недавно только вернулась…

Она говорила приглушенно, торопливо, и весь этот наш диалог занял не более минуты. Затем девушка отошла, замешалась в толпу. А я загасил окурок и поворотился к дверям. Мне вдруг вспомнилась старинная поговорка одесских блатных: „В жизни самое главное — умение вовремя смыться".

Я стоял теперь спиною к толпе и чувствовал, что на меня глядит много глаз. Они словно бы жгли меня — чужие, азиатские эти глаза. Да надо было смываться! И притом умеючи — без лишней спешки, без суеты. И покачнувшись, я сказал слабым голосом:

— Пойти, что ли, отлить… Где тут у вас уборная? И медленно, тяжело шагнул за порог, в холодную предутреннюю тьму.

ЧЕРНЫЕ БЕРЕЗЫ

Мне вдруг начало везти на свадьбы! Не успел я прибыть в следующий улус, как сразу же и там наткнулся на шумное свадебное пиршество.

И опять гомонила и плясала толпа, и лилась рекою хлебная самогонка… Но теперь, наученный горьким опытом, я повел себя по-другому. Демократические замашки пришлось оставить. Я с ходу представился хозяину как государственный чиновник, своего рода начальство. И это в корне все изменило.