Рыжий дьявол

И когда я оказался у подножия высокого гольца[18] и впервые увидел священную пещеру, в которой мерцали тусклые багряные отсветы, я почувствовал себя как бы персонажем фантастического романа. Неким путешественником во времени, переместившимся из двадцатого века в эпоху мезолита.

Где-то в стороне, на востоке, остался сумбурный мой мир со всеми своими тревогами и противоречиями. Со своими пиратскими империями и политическими лагерями. С нацеленными в небо атомными ракетами и гибнущим, рассыпанным по земле зерном… Все это ушло, кануло за гребни гор. А тут царили тишина и покой.

Вечерело. Сквозь голые ветви берез, обступивших поляну, сквозило закатное зарево. Резко, порывами дул холодный ветер. Он посвистывал в кронах и ворошил разноцветные тряпицы, развешенные у входа в пещеру. Тряпицы эти были непростые. Они являли собой ритуальные подношения Духу Огня.

Дух обитал в глубине пещеры, и люди приходили к нему с нехитрыми своими просьбами. Они верили природе, искали в ее проявлениях особый, высший смысл. И отстав от нашей цивилизации на десятки тысячелетий, отнюдь не спешили нас догонять!

* * *

Я не один пришел к Священной пещере; меня сопровождал коренастый кряжистый человек с лицом, испещренным шрамами, с маленькими медвежьими глазками и густою рыжею бородой. Звали его Денис Потапов.

Блуждая в горах, я набрел на деревню, в которой находилась охотничья артель. Здесь добывали «мягкое золото» — горностая, каменную куницу, светлого хоря. Председатель артели и его помощник были русскими, коренными сибиряками. А помощник Денис оказался к тому же выходцем из семьи сектантов — староверов. Когда-то в недавнем прошлом я дружил с сектантами. Теперь мы разговорились, и выяснилось, что у нас с Денисом есть общие знакомые… И вот это обстоятельство сразу же нас сблизило, связало. Старый таежник как бы взял меня под свою опеку. И рассказал немало интересного. Именно с его помощью я приобщился к некоторым здешним тайнам… А также — познакомился с религиозными верованиями местных племен.

В этих краях существовала весьма любопытная смесь ламаизма с шаманством. В Центральной Азии, как известно, все северные области находятся под влиянием Тибета. Влияние это чувствовалось и тут. Однако рядом с ним каким-то образом уживались древние языческие культы. Что являлось внутренней сутью такого смешения, симбиоз или антагонизм — непосвященному понять было трудно. Но похоже было: ламаистская линия здесь угасает…

— Странно, — сказал я, — где бы я ни бродил, всюду, по всей Сибири гудят шаманские бубны. Вместо того, чтобы исчезнуть с течением времени, шаманы, наоборот, процветают! И никакая власть — ни церковная, ни политическая — ничего не может с ними поделать.

— Так наша, к примеру, власть, — отозвался Денис, — она сама их плодит!

— То есть как это — сама?

— Обыкновенно, — вздохнул он. — Ты вспомни историю. Когда русские впервые явились в Сибирь, они сразу же крестили язычников. И дали им взамен идолов Единого Истинного Бога! Ну, а потом пришла советская власть — и от Бога напрочь отреклась. И азиаты опять вернулись к идолам.

Тема эта видимо волновала Дениса. Медвежьи глазки его разгорелись, рыжая борода встала торчком.

— Люди не могут жить без веры, понимаешь? Им всегда нужен духовный пастырь. А после революции каких им пастырей дали? Особенно здесь, в тайге… Председателей колхозов?! Смех один. Смех и слезы. Вот тогда-то они и поднялись, шаманы. И набрали силу.

— Но власть и с ними тоже ведь борется…

— Конечно. Но что она может? Это с христианами ей было легко расправиться. Или, скажем, с ламаистами. У нас — церкви, молельни. У тех — монастыри. Все, стало быть, на виду… А шаманство, наоборот, дело скрытное, непонятное. Это, в сущности, нечто вроде черной магии! И капища дикарей разбросаны повсюду: в лесах, в пустынях, на горах.

Разговор этот происходил по дороге к Священной пещере. И, приблизившись к ней, Денис добавил, поигрывая рыжей бровью:

— Вся природа — ихнее капище… Вот, к примеру, языческий храм! Что ты с ним сделаешь? Сломаешь скалу?

— Кстати, об этом, — проговорил я, — об огнепоклонниках… Я давно интересуюсь, какие же у них обряды?

— Ну, какие… Собираются, пляшут, бормочут что-то. Заклинают, стало быть, огненного духа… И он иногда является.

— Является? — удивился я. — Дух?

— Ну, да. Он вообще-то небольшой. В нем сантиметров пятнадцать всего… Шустрый такой, красненький чертик.

Я глянул на Дениса с недоумением. Мне непонятно было: смеется он или бредит? Неужели он все-таки верит во все это? Странно. Вроде бы толковый мужик…

— Ты что же, — спросил я, — видел его, что ли?

И Денис ответил просто:

— Да, один раз…

— Но ты уверен в этом? — проговорил я, запинаясь. — Ты не ошибаешься?

— Чего ж тут ошибаться? — пожал он широченными плечами. — Другие-то видели. А я что, хуже их?

— И я, значит, тоже… могу… посмотреть?

— А почему бы и нет? — ухмыльнулся Денис. — Если тебе повезет…

И тогда я, осторожно пригибаясь, шагнул под каменные своды.

* * *