Рыжий и черный

Она старательно ровно, не выдавая голосом испуга, сказала:

— Грег, пожалуйста, отойди от края.

Его глаза на миг ожили, а потом снова замерли — где-то на скуле Лиз. Ярость на лице сменилась… Болью? Раскаянием?

— Грег, пожалуйста! Я не умею плавать.

Видимо, этим она поставила его в тупик. Он сделал шаг в сторону. К счастью, сторона оказалась прочь от обрыва.

Она продолжила, все так же ровно, хоть сердце заполошно билось — кажется, его было слышно на всю округу:

— …и вода в Ривеноук холодная.

— В Орайе, — хрипло сказал Грег.

Она замерла: кажется, все гораздо хуже, чем казалось на первый взгляд. Поправлять или не мешать его бреду?

— Еще чуть-чуть отойди от обрыва, пожалуйста. — Сейчас нельзя давать слабину в голосе. Нельзя, чтобы он дрогнул или сломался. — Обещаю: летом хоть топи в океане — все прощу. Просто сегодня я купаться не хочу.

Он снова сделал пару шагов прочь от обрыва — послушный до ужаса! Глаза забегали, осматриваясь. Кажется, он что-то стал понимать.

Она снова продолжила, запрещая себе бояться:

— Научишь летом плавать?

Он вздрогнул, и Лиз мстительно подумала, что это ему за Орайю — он тоже поставил её в тупик.

— Лера Элизабет… — все так же надсадно выдавил из себя Грег.

И об этом она тоже подумает потом. Как он там говорил? Надкушен, но жить будет? Кажется, демон ушел, а легкая надкушенность… Справятся вместе, никуда не денутся. Главное, что обрыв уже не пугал.

— …я могу к вам… Прикоснуться?

Она замерла, не зная, что ответить. Может, уже пора вытаскивать револьвер из кармана… И ведь просила предупреждать об ошибке! Вот сейчас что? Уже её ошибка, да? Он уже справился же, да? И, значит, можно разрешить прикоснуться? Но почему он тогда спрашивает разрешения?!

Онемевшие губы еле прошептали:

— Да…

Она не рискнула с другими, более сложными конструкциями. Ей как никогда было страшно. Вдруг она все же ошиблась?

Кажется, ему тоже было страшно, потому что его рука, в которой он держал платок, заметно подрагивала. Он промокнул что-то на скуле Лиз. Белый батист окрасился алым.

— Больно..? — Грег не прятал глаза. Сейчас в них плескалось раскаяние.

— Демонически, — призналась Лиз, позволяя себе наконец-то расслабиться.

Пальцы Грега скользнули по щеке, что-то рисуя, и стало легче. Боль ушла, а Грег чуть пошатнулся.

Кажется, она расслабилась зря — Грег отстранился и нахохлился, как ворон. От гордой птицы кардинала не осталось ничего.

— Сиятельная лера де Бернье…

Она вздрогнула от такого обращения.

— Грег, давай-ка все с начала.

— Лера…

Она оборвала его:

— Это Ривеноук. Ты же понял, да?

Он кивнул, сбитый с толку:

— Понял. И за горами не Чинд.

Она нахмурилась — она города-то такого даже не знала!

— Аквилита. Тальмийская империя. Эреба. — на всякий случай она назвала даже континент. Кажется, в этот раз демон не душу кусал, а память. Или рассудок.

— И джаухара не будет… — задумчиво прошептал Грег.

— Джа… Ухара?

Он пояснил, пугая до одури:

— Обряд массового самосожжения женщин и детей, чтобы защитить себя от рабства…

Лиз только устало повторила, не понимая, что же случилось с Грегом:

— Рабство? На Эребе оно запрещено более полувека. Я про долговое рабство, конечно же.

— И флот Ирлеи…

— Флот Ирлеи?! — Лиз снова вздрогнула и пояснила для потерявшегося во времени и пространстве Грега: — Ирлея уже тридцать лет как распалась на отдельные княжества и никак не может объединиться обратно. Ей не до флота, уж точно. Может, ты что-то не так понял?

— Мне телефонировал Эллис…

— Ночью? — Лиз замерла, снова вспоминая, что же её вырвало из сна. Только сейчас поняла, что трезвон телефона она не слышала. — Знаешь, мне кажется, что телефон не звонил… Я видела, как ты разговаривал по нему, но… Сам звонок я не слышала. Да и подумай: как тебя нашли в моем номере?

Грег закаменел. Он сдвинул брови, сжал губы, опустил глаза вниз. Такой Грег ей был знаком по катакомбам: хмурый, растревоженный, но не злой. Все, теперь, кажется, точно все — демон ушел. Не хотелось бы с ним столкнуться снова, но даже если придется — они справятся, вместе они справятся. Просто обязаны!

— Грег, что происходит, ты мне можешь сказать?

Он виновато посмотрел на неё:

— Я одержим. Я по-прежнему одержим и опасен. И я приношу свои искренние извинения. Я отдаю себе отчет, что больше не имею права быть вашим женихом. Я даже право на дружбу с вами потерял — осознаю это и не надеюсь на прощение.

Она на всякий случай уточнила:

— Из-за крика?

Он вздрогнул, и Лиз тут же сказала:

— Кричал не ты. Кричал за тебя демон. Он заморочил тебя. Кричал не ты. Этот случай не касается нашего договора.

— Лиз… — Грег тут же поправился: — лера де Бернье, спасибо, что утешаете меня, но… Я этого не заслужил. Я вас ударил. Я четко помню это. Мне нет прощения.

Она машинально прикоснулась к разбитой скуле:

— А… Вот в чем дело… — она улыбнулась, тут же предлагая: — ударь меня!

Он дернулся и на всякий случай даже отступил в сторону:

— Лиз!

Она продолжила настаивать:

— Ударь меня! Сделай замах, ну хоть удар обозначь! Ну же! Каплю доверия — ударь меня!