Рыжий Орм

— И хорошее дело, — добавил архиепископ, — приятное для всех христиан и угодное Богу, что наши благочестивые посланцы смогли склонить больших хёвдингов и многих их людей ко Христу, и этому все мы должны радоваться.

— Воистину так, — сказал король.

Тут епископ Лондонский шепнул Гудмунду, что теперь их черед обратиться к королю, и Гудмунд охотно выступил вперед. Он поблагодарил короля за гостеприимство и щедрость, и сказал, что слава об этом достигнет самого Восточного Еталанда и даже дальше. Но они бы охотно узнали одну вещь, дабы не возникло никаких недоразумений, а именно, через сколь долгое время серебро будет у них в руках.

Король глядел на Гудмунда внимательно на протяжении его речи и спросил, что это за отметина у него на лице.

Гудмунд отвечал, что это от медведя, на которого он однажды охотился неосмотрительным образом, так что медведь, ударенный копьем в грудь, переломил его древко и вцепился в Гудмунда когтями прежде, чем он сам успел схватиться за секиру. Король Этельред от этих слов помрачнел.

— Тут в стране вообще нет медведей, — сказал он, — и это большая беда. Но брат мой Гуго Французский прислал мне двух медведей, они умеют плясать, это хорошая потеха, и я их тебе охотно покажу. Вот только плохо, что мой лучший медвежий вожатый пошел с Бюрхтнотом и пропал в том бою. И для меня это немалая потеря; теперь они стали меньше плясать, когда с ними занимается другой, того и гляди совсем перестанут.

Гудмунд согласился, что это и вправду несчастье.

— Но у всякого своя печаль, — сказал он. — Что нас донимает, так это когда мы получим серебро.

Король Этельред пощипал бородку и глянул на архиепископа.

— Это большая сумма, — сказал архиепископ, — и даже у короля Этельреда в казне такого теперь нет. Потому придется разослать гонцов по всей стране, чтобы собрали нужное количество. На это уйдет месяца два, а то и три.

Гудмунд в ответ покачал головой:

— Давай помогай, сконец. Такой срок нам чересчур долог, а у меня уже от разговоров в горле сохнет.

Орм выступил вперед и сказал, что он молод и мало готов для беседы со столь высокочтимым государем и столь мудрыми людьми, но он скажет все же в меру своего понимания.

— Нешуточное это дело, — сказал он, — заставлять хёвдингов и войско так долго ждать обещанного. Ибо это люди с коротким терпением и малой кротостью, и может вдруг случиться, что они утомятся сидеть без дела и ждать после всех побед и, зная, что куда ни повернись, всюду можно хорошо поживиться. Этот вот Гудмунд, которого все вы видите тут, веселый и добрый, покуда все идет по его, но в гневе он наводит ужас на самых храбрых на всей Балтике, и от него разбегаются и люди, и медведи, а в дружине у него сплошь берсерки, почти такие же опасные, как он сам.

Все посмотрели на Гудмунда, который покраснел и закашлялся. Орм же продолжал:

— А Торкель с Йостейном такие же, и люди у них тоже неукротимые, как у Гудмунда. Потому было бы лучше, если бы половину суммы выложили немедля. Тогда будет легче дотерпеть, пока соберут остальное.

На это король кивнул и поглядел на архиепископа и снова кивнул.

— А поскольку и Бог, и ты, государь, оба рады тем, кто прибыл сюда креститься, то было бы, наверное, разумно, чтобы эти получили свое немедля. Тогда бы прочие уразумели, что хорошая это вещь — быть христианином.

Гудмунд тут выкрикнул, что эти слова он как раз и думал сказать.

— И если все случится так, как сказано, — продолжал он, — я могу обещать, что каждый из людей, пришедших со мной, примет крещение со мною вместе.

Архиепископ сказал, что такое приятно слышать и что добрые наставники пусть теперь же пойдут их наставить. После чего договорились, что все прибывшие к королю получат серебро сразу после крещения, а в войско у Мэлдона теперь же будет отослана третья часть, оставшееся же — через шесть недель.

Когда встреча окончилась и все вышли, Гудмунду было что сказать Орму в благодарность за помощь.

— Слов умнее мне не приходилось слышать от такого молодого человека, — сказал он. — Ясное дело, ты рожден быть хёвдингом. И для меня большая выгода оттого, что я получу свое серебро немедля, ибо может и так случиться, что с долей многих будет под конец туговато. Оттого я охотно награжу тебя, и когда получу свое, тебе пойдет из него пять марок.

— Я подметил одну вещь, — сказал Орм, — что ты слишком скромен, несмотря на весь твой ум. Будь ты простым корабельным хёвдингом с пятью-шестью кораблями, тогда ты бы мог мне дать пять марок за такую услугу. Но такому прославленному, как ты, далеко за пределами Свейской державы подобное не к лицу, и мне не подобает брать их. Это был бы урон твоему достоинству.

— Может быть, ты и верно говоришь, — согласился Гудмунд. — Как бы ты сам поступил на моем месте?

— Я знал таких, какие дали бы пятнадцать марок за подобную услугу, — сказал Орм. — Так поступил бы Стюрбьёрн. А Торкель дал бы двенадцать. Знаю и таких, которые бы вообще ничего не дали. Но я ничего не хочу тебе советовать, и мы все равно останемся добрыми друзьями, как бы ты ни поступил.