Рыжий Орм

Властитель великий король Свейн.
Сравнялся ты с Тюром, король Свейн.
Но бросил священник в тебя камень,
И грохнулся ты с коня наземь.
Повержен король Свейн.

— Он скальд! Он сложил настоящую вису! — закричали его соседи за столом. И громче всех кричала Ранневи.

— Послушайте, что кричит наша молодёжь, — сказали старшие, — у них там скальд объявился. Сын Чёрного Грима сложил вису о короле Свейне. Кто бы мог такое подумать? Уж не от тебя ли, Грим, он унаследовал этот дар? Или, может, от кого другого?

— Давайте же послушаем вису, — предложил Орм.

Гисле повторил свою вису для всех гостей, и сначала голос его звучал неуверенно. Но когда он заметил, что все слушают его с одобрением, и даже сам Орм кивает ему, страх его пропал. И теперь он безбоязненно встречался взглядом с Ранневи.

— Я могу сложить и ещё, гораздо лучше, — гордо сказал он девушке, когда сел обратно на своё место.

Чёрный Грим, отец юноши, был необычайно доволен; он сказал, что и сам в юности чувствовал в себе призвание к сложению вис, но жизнь сложилась иначе.

— Поистине произошло чудо, — сказал он, — ведь парень у меня всегда такой боязливый, и больше всего он опасается сидеть рядом с девушками, хотя сам-то, наверное, хочет, чтобы всё было по-другому.

— Отныне он не будет бояться их, поверь мне, — ответила ему Ильва, — ибо теперь, когда он показал себя настоящим скальдом, все девушки будут бегать за ним. Однажды мой отец говорил, — а он был очень мудрым человеком, — что как мухи кружатся над любой едой, желая отведать её, и потом оставляют всё ради горшка с мёдом, едва почуяв его запах, так и девушки бросят всё ради скальда.

Орм всё это время сидел в глубокой задумчивости, уставившись на пиво и не слыша окружающих. Оса попыталась выведать, что ему нужно, но он что-то пробормотал рассеянно и ничего ей не ответил.

— Он слагает вису, — сказала Ильва, — и он всегда так ведёт себя в этот миг. Ибо так уж повелось, если собираются вместе два скальда, и один из них сложил свою вису, то другой не успокоится до тех пор, пока не сложит вису лучше первой.

Орм, положив руки на колени, покачивался на скамейке, тяжело вздыхал и что-то отрывисто бормотал про себя. Наконец он что-то придумал; с облегчением кивнув головой, он стукнул кулаком по столу, чтобы привлечь к себе внимание. А потом произнёс:

Не хочешь назвать меня другом, король.
Убить приказал меня слугам, король.
Но в помощь мне Бог и мой острый меч.
Они-то сумеют меня сберечь
от козней твоих, король Свейн.

Виса Орма была принята с большим воодушевлением теми из гостей, кто ещё был способен понять, что сказал хозяин; и Орм допил своё пиво и снова пребывал в добром расположении духа.

— Мы сделали доброе дело, — сказал он, — сложили вису, которая всем пришлась по вкусу, однако не порадует короля Свейна. Как здорово, что на пиру оказалось сразу два скальда, ведь такое нечасто встретишь в этих краях. И пусть даже мы оба не равны в своём искусстве, ты, Гисле, сделал лучшее, на что ты был способен, и я хочу выпить за тебя.

Но самого Гисле уже не было на другом конце стола, и Орм тщетно вглядывался в его угол сквозь дым от смоляных факелов. Не было юноши и среди тех, кто свалился под стол. Но так как место Ранневи тоже пустовало, то родители их решили, что оба чада утомились и, как воспитанные люди, ушли, никого не тревожа.

В этот же вечер брат Виллибальд, с помощью Осы и Ильвы, пообещал четырём женщинам, что вскоре окрестит их младенцев, если, конечно же, это будет происходить столь же торжественно и точно в такой же купели, как и крещение Харальда сына Орма. Однако никто из гостей в равной степени не мог наверняка пообещать принять крещение, в каком бы хорошем настроении они ни пребывали на пиру у Орма. И потому священник должен был набраться терпения, хотя и рассчитывал на большее.

На следующий день, последний на пиру, угощение было ещё более обильным. У Орма оставалось ещё порядочно баранины и свежей говядины, а также два чана пива и чан поменьше с крепким липовым мёдом; и хозяин сказал, что если к концу пира останется что-нибудь из угощения, то это не сделает чести ни ему, ни гостям. А все гости пеклись о своей чести и о достоинстве Орма; они пообещали сделать всё возможное и уселись за стол спозаранку. При этом они осторожно переговаривались о том, что теперь неплохо было бы увидеть под столом самого хозяина с его священником, прежде чем будет сделан последний глоток.

Орм сидел рядом со священником, ибо ему нужно было спросить совета у святого отца. Он хотел узнать, возможно ли крестить язычников, когда те напились до потери сознания.

— Ибо в таком случае вполне вероятно, что к концу вечера совершилось бы много хорошего.