Рыжий Орм

Однажды случилось так, что он путешествовал и, остановившись на ночлег в одном доме, встретил там святого Адамнана. Он проникся величайшим уважением к этому благочестивому аббату, более, чем даже к кому-либо из королей. Предок показал перед ним своё искусство, выступая в его честь, пока аббат сидел за трапезой, и так старался, что в усердии своём свернул себе шею, упал на землю почти бездыханным, но как только святой понял что произошло, он подошёл к шуту и коснулся его шеи, произнеся над ним молитву; предок наш очнулся и ожил, только голова его с тех пор сидела на плечах немного косо. Из благодарности за это чудесное исцеление в нашем роду повелось так, что мы отныне выступаем не только перед королями и особами королевской крови, но и перед архиепископом Кешела и архиепископом Армага, и ещё перед аббатом Иона и аббатом Клонмакнойза; и следует заметить, что мы никогда не демонстрируем нашего искусства перед язычниками. Так что у вас мы выступить не можем, как бы вы этого ни хотели.

Орм не сводил с шута глаз и изумился, услышав его последние слова, ибо тот говорил заведомую ложь, и Орм хорошо помнил Рождество у короля Харальда; и он уже готов был сказать об этом во всеуслышание, но встретил быстрый взгляд брата Виллибальда и прикусил язык.

— Может статься, что сам Господь пожелал этого, — спокойно продолжил второй шут, — ибо мы можем сказать не хвалясь, что многие из достойнейших воинов короля Харальда приняли святое крещение больше для того, чтобы не покидать зала, когда мы выступали перед королём.

Ильва попыталась что-то возразить, но Орм и брат Виллибальд удержали её, а за столом к тому же все так шумели, захмелев от пива и выражая своё разочарование, что Ильву всё равно никто бы и не услышал.

Тогда Орм сказал:

— Я надеюсь, что вы ещё некоторое время погостите у меня в доме, и тогда мы насладимся вашим искусством, когда останемся одни: ибо у меня на дворе — все христиане.

Тогда молодёжь загалдела ещё громче, и послышались выкрики о том, что все хотят посмотреть на проделки шутов, чего бы это ни стоило.

— Крестите нас, если больше ничто не поможет, — выкрикнул один, — только поскорее.

— Да, да, — закричали другие, — пусть будет так, только быстро. Некоторые из пожилых людей засмеялись, но иные сидели в раздумье и нерешительно поглядывали друг на друга.

Гисле сын Чёрного Грима вскочил с места и выкрикнул:

— Те, кто не хочет креститься, пусть идёт поскорее спать на сеновал, чтобы не мешать нам.

Шум и крики усилились ещё больше. Брат Виллибальд сидел, склонившись над столом, и что-то бормотал себе под нос, а шуты спокойно потягивали из кружек пиво. Тогда Чёрный Грим произнёс:

— Что ж, сдаётся мне, что креститься не так уж и страшно. Может, я размяк от крепкого пива и от дружеской болтовни. И может, всё представится иначе, когда хмель сойдёт и я услышу смех соседей и их колкие словечки.

— Но твои соседи сидят здесь, с тобой, — сказал ему Орм, — и кто же будет смеяться над тобой, если все поступят так же, как и ты? Скорее всего, ты и все остальные будут отныне смеяться над некрещёными, когда люди заметят, как устраивается ваша жизнь к лучшему после крещения.

— Может, правда и на твоей стороне, — сказал на это Грим, ибо никто не может отрицать, что ты самый удачливый среди нас.

Тогда брат Виллибальд поднялся со своего места и прочёл над собравшимися молитвы на латыни, простерев над ними руки, и все сидели молча и неподвижно, пока святой отец говорил, а многие женщины побледнели и затрепетали. Двое мужчин, напившихся больше остальных, поднялись и приказали своим жёнам оставить поскорее эту колдовскую церемонию. Но пока они разглагольствовали, все остальные сидели тихо, словно бы их и не слышали, устремив всё своё внимание на брата Виллибальда. И тогда оба буяна уселись обратно на место, словно бы совершили всё от них зависящее, и уныло продолжали тянуть пиво из своих кружек.

Все гости почувствовали большое облегчение, когда брат Виллибальд наконец перестал говорить по-латыни, которая звучала для них как некие магические заклинания. Он снова заговорил обычным языком и рассказывал им о Христе, о Его силе и милости, о Его желании спасти всех людей, даже грешниц и разбойников.

— Вот почему, — продолжал он, — никто из вас не исключён из тех, кого призывает Господь и к которым Он благоволит; ибо Бог всех созывает на свой пир и наделяет своими дарами каждого человека.

Слушавшие святого отца очень обрадовались, а многие из них даже развеселились; ибо каждый из них нашёл справедливым, что соседи его называются грешницами и разбойниками, и в то же время никто не относил эти слова непосредственно к себе.

— А теперь я надеюсь, — сказал брат Виллибальд, — что вы добровольно придёте к Христу и будете пребывать с Ним всю свою жизнь, и что вы поняли, как вам следует вести себя, чтобы жить достойной жизнью и никогда не обращаться к другим богам.

— Да, да, — закричали нетерпеливо гости, — мы всё поняли. Поторопись, а то нам нужно успеть ещё кое-что другое.