Рыжий Орм

— Священник тут не прав, — сказал Токе, — какова бы ни была его мудрость во всём остальном. Ибо таков человек, что он думает всё больше о золоте и богатстве, чем старше становится. Таков был и король Харальд, и моя жена рассказывала мне об этом. А он-то уж был самым мудрым из смертных, хотя я его однажды и обманул. Да и сам я с каждым годом озлобляюсь всё больше на готландских купцов с Кальмарсунда, даже если они платят мне за шкуры не меньше, чем прежде.

— Всё-таки годы берут своё, — сказал Орм, — и я не знаю, смогу ли я выдержать долгое плавание столь же хорошо, как бывало раньше.

— Я старше тебя, — сказал Токе, — но годы мне не помеха. Не так много времени прошло с тех пор, как ты уложил двух берсерков одной метлой. Это был поистине подвиг, и я думаю, что молодость ещё бродит в тебе, даже если ты сам себе не веришь. Я слышал, что берсерки схватились из-за твоей дочери Людмилы. После того случая женщины завидуют ей, а мужчины ходят вокруг табунами. Хотел бы я знать, что ты, Улоф, посоветуешь в этом деле.

— Мы много говорили с Ормом об этом, — задумчиво произнёс Улоф. — И я сомневаюсь не меньше его, так что вряд ли смогу что-то посоветовать. Я знаю лучше других, как долог этот путь и сколько опасностей нас поджидает. Но на хорошем корабле и со славной командой многое можно будет преодолеть. Орм хочет, чтобы я поехал с ним, но у меня есть свои сложности. Хотя это и правда, что я могу пригодиться в пути, ибо хорошо знаю дорогу к Константинополю и большую реку. Я подумал ещё кое о чём и могу предложить вот что: ты должен отправиться за золотом, Орм. И я поеду с тобой, но взамен ты отдашь мне в жёны свою дочь Людмилу.

Орм удивлённо уставился на него.

— Что я говорил? — засмеялся Токе. — Вот тебе, первый из толпы женихов.

— Но ведь у тебя уже есть жена, — сказал наконец Орм.

— И даже две, — ответил Улоф, — ибо таков обычай среди хёвдингов. Но если ты отдашь за меня свою дочь, то я прогоню их обеих.

— Лучшего зятя мне не найти, — задумчиво произнёс Орм, — и пожалуй, лучше выдать её замуж, чем дожидаться, когда из-за неё будут биться другие берсерки. Но дело надо обдумать. Ты говорил об этом с моими женщинами?

— Было бы худо, если бы я поговорил с ними прежде, чем с тобой. Но я думаю, что Ильва не будет против. Она, как и ты, знает, что я самый богатый хёвдинг во всем Финведене, что у меня семь раз по два десятка коров, да ещё тёлки, и что я принадлежу к древнему роду.

— О своём роде я говорить не буду, — сказал Орм, — хотя может статься, он будет лучше многих и многих других. Ибо я родич Ивара Широкие Объятия, и его имя носит мой младший сын. Но дочь моя — внучка короля Харальда, так что другой такой жены ты не найдёшь себе во всём Смоланде. А потому я считаю, что ты должен отослать своих жён со двора гораздо дальше, если хочешь жениться на моей дочери. И ты с ней не поладишь, если потом не будешь любить только её одну.

— Она достойна этой чести, — ответил Улоф, — и я сам уже заметил, что мир в доме нарушается, если у мужа больше одной женщины. Для меня большая радость узнать, что ты не отвергаешь моего сватовства, и я благодарю тебя за это.

— Не торопись с благодарностью, — сказал Орм, — сперва давай узнаем, что думает Ильва. В доме решаю я, но разумно послушать и совет жены в подобных вещах.

Ильву позвали на совет, и когда она узнала о сватовстве, она не выказала особенного удивления.

— Такому жениху отказывать негоже, — сказала она. — Ибо ты, Улоф, и богат, и знатен, так что вряд ли можно найти подобного тебе в наших краях. И к тому же ты человек разумный, а я всегда ценю это. Правда, если бы ты был умнее, ты посватался бы к Оддни, ибо она мягкого нрава и послушная, да и хороша собой не менее сестры. Но в подобных случаях мужчина поступает так, как хочет, и ничего лучше он не придумает. Для меня удобнее, что ты выбрал себе Людмилу, ибо она строптива и непослушна. Но такой нрав, как у неё, может смягчиться, когда над ней будет стоять муж.

— Это так, — сказал Токе, — и всё же о девочке нельзя сказать ничего плохого. Нрав у неё не хуже, чем у тебя в те времена, когда мы впервые увидели тебя при королевском дворе. И тем не менее вскоре ты стала послушной, так что я никогда не слышал, чтобы Орм пожаловался на тебя.

— Ты болтаешь пустое, Токе, — сказала Ильва. — Я не стала послушной. Те, кто одной крови с Гормом, никогда не подчинялись. И мы таковы перед самим Богом. Но Орм убил Сигтрюгга и подарил мне золотую цепь Альмансура, и тогда я поняла, что мы с ним едины. Ибо такие подвиги мог совершить только он, и никто другой. Но только не говори, что я подчинилась.

— Да, это была дивная цепь, — сказал Орм, — уж этого никто отрицать не станет. Если нам повезёт с кладом, то мы добудем ещё такую же для Людмилы. А теперь иди, Улоф, и поговори с ней сам, и после этого пусть она считается твоей невестой. Когда мы вернёмся из путешествия, ты прогонишь своих жён, и мы сыграем свадьбу.