Этой зимой все заметили, что Оса сделалась бледной и удручённой, и язык её словно утратил обычное проворство; она нянчилась с Ормом ещё больше прежнего и порой стояла, глядя на него, будто ей было видение. Орм теперь подрос и мог уже помериться силой со сверстниками и даже со многими старше его. Был он рыжеволосым и белокожим, с широко посаженными глазами, курносым носом и большим ртом, длиннорукий и чуть сутулый; ловкий и проворный, с копьём и луком управлялся он вернее иных прочих. Он легко впадал в ярость и тогда в ослеплении набрасывался на обидчика; даже Одд, прежде находивший удовольствие в том, чтобы доводить брата до исступления, стал осторожнее на язык, потому что сила того уже сделалась опасной. Но в остальном Орм был тих и смирен и привык во всём слушаться Осу, хоть порой и огрызался, когда она уж слишком допекала его заботами.
Тосте вручил ему теперь оружие взрослого мужчины, меч и секиру и добрый шлем, а щит Орм смастерил себе сам; с кольчугой дело было хуже, поскольку ни одна из имевшихся в доме не пришлась ему впору, а хороших бронников в тех краях не хватало, потому что изрядная их часть подалась на сторону, в Англию или к ярлу в Руан, где больше платили. Тосте полагал, что для Орма сгодится и бахтерец, покуда сам он не добудет себе кольчужной рубахи в Ирландии; доспехи убитых там всегда можно дёшево купить в любой гавани.
Когда они сидели за столом и толковали об этом, Оса закрыла лицо руками и заплакала. Все замолчали и поглядели на неё; и Орм спросил, уж не заболели ли у неё зубы. Оса вытерла глаза и повернулась к Тосте; она сказала, что разговор о доспехах мертвецов кажется ей дурной приметой и что теперь она почти уверена, что Орм погибнет, едва только выйдет в море; ибо уже трижды она видела во сне, как лежит он весь в крови у корабельной скамьи, а всем известно, что её снам можно верить. Потому она и умоляет Тосте сжалиться и не обрывать жизни Орма без нужды, а позволить ему остаться дома и на это лето, потому что, она уверена, ему грозит опасность, а буде сейчас он избежит её, то потом, быть может, и обойдётся.
Орм спросил, не удалось ли ей заметить во сне, куда именно он был ранен. Оса сказала, что всякий раз в этот миг в страхе просыпалась; и заметила только, что волосы его были в крови и лицо очень бледное; и этот сон гнетёт её, с каждым разом всё больше, хоть она и не хотела до сих пор ничего рассказывать.
Тосте сидел в раздумье, а потом сказал, что не слишком разбирается в сновидениях, да и побаивается таких вещей.
— Хотя старики говорят, как норны[6]
напрядут, так и будет. Но ежели ты, Оса, видела один и тот же сон трижды, то он, пожалуй, предупреждение; а сыновей мы уже теряли. Так что перечить тебе не стану; пусть Орм остаётся на лето дома, если сам хочет. Что до меня, я смогу сходить ещё в один поход; так что оно и для всех лучше.Одд поддержал Тосте, потому что много раз убеждался, что сны Осы сбываются. Орм не был доволен тем, как всё решилось, но привык во всех важных делах слушаться матери; и больше о том не говорили.
Когда настала весна и немалое количество людей из поселений в глубине страны заплатили Тосте за место на его корабле, они с Оддом отплыли как обычно, а Орм остался дома. Он досадовал на Осу и однажды прикинулся больным, чтобы попугать её; но она так рьяно взялась опекать и лечить его, что он и сам поверил в собственную выдумку и не рад был своей затее. У Осы не шёл из головы её сон, и несмотря на все причинённые сыном огорчения, она радовалась, что он остался дома.
Но этим летом он всё же пустился в своё первое путешествие, не спросясь у матери.
Глава 2
Об отплытии Крока и о том, как Орм отправился в своё первое путешествие
На сороковом году правления короля Харальда Синезубого, за шесть лет до нападения викингов из Йомсборга на Норвегию, три корабля с новыми парусами и многими людьми на борту вышли из окрестностей Листера и двинулись на юг грабить вендов. Их предводителя звали Крок. Это был смуглый человек, долговязый и нескладный и очень сильный; его хорошо знали в округе, потому что он был горазд выдумывать дерзкие затеи и играть с людьми шутки, которые для тех плохо кончались, а после растолковывать им, как он сам бы управился на их месте. Сам он мало что совершил, предпочитая рассказывать, что собирается сделать; но тут он так разжёг окрестных парней своими речами о добыче, которую удалым людям легко захватить, ненадолго наведавшись к вендам, что подобралась команда, были снаряжены корабли, а самого Крока выбрали хёвдингом этого похода. У вендов найдётся чего пограбить, говорил он; главное, можно не сомневаться, что им достанется много серебра, янтаря и рабов.