Рыжий, вперед!

– Что же. Рад вашей воле к достижению цели, начнем готовиться к операции. – Семен Лазаревич суетливо осмотрелся и направился к двери. – Да, начнем готовиться.

На душе было тревожно и как-то взбудоражено радостно, что-то изменится, это хорошо. Кот заглянул в зарешеченное окно и вопросительно мяукнул.

– Да иду, иду! – Покосился на рыжего вымогателя и отправился в столовую. – Если сосисок не будет, котлету брать?

Возмущенный мяв заставил улыбнуться и поторопиться. Закрыл палату на ключ и пошел по коридору. Из-за стеклянных окошек глядели мои соседи, буйные. Им обед в номер подают, привилегированные постояльцы! Это мне в клинике режим надо соблюдать, спать по часам и пищу вкушать, соседям правила не писаны. Психическая больница, однако!

Профессор мне пытался объяснять почему он тут свою работу проводит, но мне эти нероны… Нет, Нерон это вроде римский царь был, так Семен Лазаревич говорит. А он… нейроны шьет! Блин! Тоже не то! В общем шьет нервы, соединить хочет протезы с головой, чтобы как руками или ногами управлять и ощущать! Первые его больные с ума от боли сходили, вот он в дурке и стал опыты ставить. А чего? Уже же сумасшедшие, хуже не будет! Я стало быть, первую часть работы для него сделал, осталось совсем чуть-чуть.

Что там за операция была, не знаю, только снилась мне война. Сотня наша своими экзоскелетами врубилась в ряды турок, кромсая их танки и наводя ужас на пехоту. Казачья лава с испокон веку неудержима, либо в землю ляжет, либо врага порубит! Первый мой бой это был… Что было, не помню, только красная пелена перед глазами. Потом были и другие атаки, и в обороне стояли, но первый мой бой всегда для меня черным с красным вспоминается. Черное небо и красная пелена вокруг…

– Молодой человек! Молодой человек! Откройте глаза!

С удивлением всматриваюсь в лицо надо мной. Чего это Семен Лазаревич ко мне как к незнакомому обращается?

– Как вас зовут, помните?

– Игорь Викторович Каган, хорунжий второй сотни пятого Донского казачьего корпуса. Семен Лазаревич, вы чего?

Профессор чуть не плакал от счастья! То голубчиком меня называл, то душенькой, ничего не понимаю! Точно, операция же была! Значит все прошло удачно и скоро я стану как все нормальные… По нервам ударило знакомыми ощущениями приближения боли.

– Проф… – Зубы свело судорогой, по телу прошел такой разряд, что меня выгнуло дугой. – М-ы-ы-ы!!!

Зубы скрипели, глаза вылазили из орбит, легкие горели без воздуха. А боль скручивала в жгут и отступать не собиралась. Внезапно все стихло и надо мной снова возникло лицо профессора. Озадаченное и виноватое!

– Простите, совсем на радостях забылся. – Он внимательно всмотрелся в мои глаза. – Что вы сейчас чувствуете? Давайте начнем с самых сильных ощущений…

Честно говоря, стыдно мне не было! Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем!!! После нескольких минут и этажей, удалось перейти на литературный русский, это так профессор выражается. Семен Лазаревич чуть порозовел, но уточнять не стал, только несколько заметок сделал в книжечку. Когда острота событий спала, разговор пошел живее. Профессор спрашивал, я отвечал, по мере возможностей.

– Вот что, молодой человек! – Семен Лазаревич захлопнул книжечку. – Придется вам учиться! До конца работ время есть, а мне требуются квалифицированные ответы! Вы ведь не желаете участвовать в собственном вскрытии?

По тону это точно была шутка, только в чем она заключается? Хоть убейте, не пойму! Профессор на меня еще разок глянул и в дверь, а я рухнул на подушку и закрыл глаза. Кто бы знал чего мне стоит корчить из себя этакого неунывающего казачка. Вы хотя бы раз видели казака калеку? Да не бывает у нас такого!!! Старики бывают немощные, это да, а вот калек нет!!! Мы либо в бою сгораем, до последнего грызя врага и неважно тогда сколько от тебя осталось, все равно главное не выжить, а победить, либо… Либо не казак ты, а гузно трясучее и нет тебе места в круге… Так что давлю из себя улыбку и шутку юмора, как наш сотник говорит, чтобы никто не сказал, что казачок сдался… Я и в часть отписал, чтобы признали меня погибшим, да хотя бы пропавшим без вести, все лучше чем сообщат матери, что сын ее калека… От тоски взвыл и стиснул зубы покрепче, пусть думают, что у меня снова приступ боли али арии разучиваю.

глава вторая

Четверо аспирантов профессора насели на меня с учебниками, исполняя повеление своего начальства. Я, конечно не тупой крестьянин, в корпусе кадетов обучался, так что и сам кое-что разумею! Элечке, черт! Надо приучить себя называть ее Эльвира Николаевна! Так вот, этой пигалице, когда она мне историю начала Европейской войны преподавать стала, сразу заявил, что получше некоторых ее знаю!

– Мой дед в экспедиционном корпусе во Франции воевал! Им сам Александр третий причины войны объяснял! Это когда напутствовал в поход. Мол островные англы с саксами стравили жадные Европейские империи, мечтая заполучить их золотые резервы! Россия же в войну не ввязывается, но помочь дружеской Франции наш долг, как союзника по Антанте. Что-то еще про Франса-Иосифа, но это так, мелочи.