Рыжик в капкане

— Гордый, — Платон зовет брата. Тот оглядывается и ловит ключи от машины. — Обратно нас везет он. — поясняет мне.

Устроившись в машине, прижимаюсь к Платону. От работающей печки салон автомобиля быстро наполняется теплом. Лицо горит, веки тяжелеют, так и норовят закрыться.

— Поспи, — Калужский прикладывает мою голову к своему плечу.

— А давай не поедем домой, — озвучиваю вслух мысль, крутящуюся в голове последние пару часов.

— А куда мы поедем, кошка? — поднимает мое лицо за подбородок. От его взгляда у меня перехватывает дыхание.

— Не знаю… Не хочу, чтобы сегодняшний вечер просто взял и закончился. Это было бы несправедливо по отношению к нему, — смелея, глажу подушечками пальцев его губы. Целует их, улыбается. Он теперь часто улыбается. Приятно думать, что я к этому причастна.

— Ты уверена, Сонь? — и его дыхание слегка сбивается на этом вопросе.

Вместо ответа, подаюсь вперед и сама целую его губы. С довольным урчанием принимает поцелуй, отвечает на него.

— Гордый, высади нас в центре, — просит брата.

— Проблем с твоим отцом не будет? — беспокоюсь.

— Нет. Он же просил никуда не встревать и не косячить. Мы не будем.

Гордей останавливает машину у обочины. Выходим. Братья перекидываются парой слов. Платон что — то забирает у Гордея, прячет в карман. Прощаются. Его ладонь скользит по моему запястью, наши пальцы переплетаются. Он прячет наши руки к себе в карман и ведет меня по хрустящему снегу.

На смену решительного порыва приходит легкая паника. Она такая необычная. Это смесь предвкушения еще чего-то волшебного со страхом. При виде переливающейся вывески отеля сердце начинает стучать прямо в горле. Идем мимо и меня немножко отпускает.

Сворачиваем в подворотню. Наши шаги разносятся эхом по арочному проходу во двор, состоящий из четырех жилых домов. Платон останавливается, смотрит по сторонам и уверенно ведет меня к одному из подъездов.

Поднимаемся на последний этаж. Он достает из кармана ключи, открывает дверь.

— Ты их забрал у Гордея?

— Угу. Проходи, — щелкает выключателем. В прихожей загорается свет. — Братишка снимает ее уже пару лет. Тебе понравится.

Как может не понравиться трехкомнатная квартира в «сталинке»? Просторные комнаты, высокие потолки. Современные ремонт и мебель в едином стиле только добавляют плюсов. Она не холодная как новостройки. В этой квартире есть душа. Платон оказался прав. Мне нравится!

— Хозяин живет где — то в Европе, — рассказывает Калужский. — Гордей все мечтает ее выкупить. Деньги собирает. Ценник здесь, конечно, конский. Но согласись, жить в такой квартире в самом центре города было бы круто.

— Соглашусь, — грустно улыбнувшись, подхожу к окну.

— Что с настроением? — он ставит на стол чашки с горячим чаем, подходит ко мне сзади, обнимает.

— С ним все хорошо, — разворачиваюсь, сажусь на подоконник, подпускаю Платона еще ближе.

— Я вижу, — он заплетает в косу мои волосы, лежащие на одном плече.

— Давай пить чай, — ухожу от неприятного разговора.

Зачем портить потрясающий вечер моими заморочками? Я не для этого здесь. Я хочу взять максимум от своих чувств, от наших отношений с Платоном, пока у меня есть такая возможность.

Он забалтывает меня, смешит. Снова становится легко и место страха занимает простое волнение.

— Можно мне в душ? — спрашиваю у него.

— Конечно.

Приносит большое полотенце, показывает, как работает навороченная душевая и оставляет меня одну.

После мороза горячая вода, падающая на кожу, вызывает легкий озноб. Или это не вода? Провожу ладошкой по запотевшему зеркалу. Смотрю в свои дикие зеленые глаза. Вдохи удаются через раз.

— Все будет хорошо, — убеждаю свое отражение. Выключаю воду.

Вытираюсь дрожащими руками. Заматываюсь в полотенце. Оно закрывает меня от груди до колен. Мокрые волосы прочесываю пальцами, укладываю на плечи с обеих сторон.

— Сумасшедшая… — выдыхаю, толкнув дверь ванной комнаты.

В одной из спален работает телевизор. Платон включил музыкальный канал. Нахожу его по звуку. Захожу, переминаясь с ноги на ногу. Босым ступням холодно. Кожу щекочут скатывающиеся с волос капельки воды.

Калужский оглядывается на меня. Замирает. Втягивает носом воздух, шумно выдыхает через рот.

— Охренеть, кошка… — нервно проводит пятерней по волосам.

— Дура, — едва пошевелив губами, разворачиваюсь, собираясь трусливо сбежать.

Он быстро ловит меня. В последний момент успеваю удержать на груди полотенце.

— Ты не дура, — хрипло шепчет мне в ухо. — Ты моя любимая девочка. Я буду первым? — вышибает остатки воздуха из моих легких своим вопросом.

— Да, — сглатываю ком, застрявший в горле.

Глава 29. Мы падаем, кошка…

Платон

Ай-ай-яй, кошка, какую же опасную игру ты затеяла. Сердце грохочет, толкая кровь в нижнюю часть тела. Глаза у нее такие… Вау… безумные немножко. Страшно моей девочке. И мне страшно. Знать бы, откуда взялось. Будто и у меня все будет в первый раз. По ее светлой коже носятся мурашки. Холодно. Теплый пол и отопление в квартире не спасают. За окном снег опять валит. Обстановка сказочная просто и лучшего момента не будет.