Рыжики для чернобурки (СИ)

Вечер промелькнул незаметно. Валериан поставил будильник на половину пятого утра — до вокзала рукой подать, но ретро-поезд отправлялся рано, в шесть уже надо было стоять на перроне. Скоростная электричка довозила пассажиров в Чернотроп за семь часов, экономя время, а ретро-поезд ехал медленно, зато обещал вкусный ресторанный рассольник и лекцию об утраченных фрагментах железной дороги. Валериан упомянул ретро-поезд в разговоре с Анджеем, и узнал, что желающих потратить на поездку лишний десяток часов действительно много. Оборотни и люди скучали по чаю в стаканах и подстаканниках с гербом железной дороги, по обедам под стук колес и неторопливым разговорам в купе. Билеты были нарасхват, и Валериану оставалось только поблагодарить Эльгу за приглашение — его служебная бронь на такие изыски не распространялась.

Они встретились на вокзале, в предрассветной мгле, разгоняемой светом фонарей и трамвайных фар. Малиновый вагон доставил ранних пассажиров, совершил круг почета — трамвайные рельсы огибали привокзальную площадь, утопая в брусчатке — и отбыл в центр города, подгоняемый боем башенных часов. Валериан проводил взглядом дребезжащий трамвай, посмотрел на алтарный зал и предложил:

— Давайте ненадолго разбежимся? Я взял две скрутки, хочу положить в чаши. Подожгу и подойду на перрон.

— Я тоже взяла, — улыбнулась Эльга. — У нас есть пятнадцать минут, мы успеем. Надо дать обещание вернуться.

— И попросить легкой дороги, — дополнил Валериан.

Они зажгли скрутки, мысленно проговаривая просьбы богам. Брант приподнял Айкена, помогая ему выбрать местечко в чаше. Эльга подошла к статуям, прикоснулась к постаментам, погладила мозаики. Сквозняк уносил дым в боковую дверь, осенний морозец одновременно бодрил и подталкивал спрятаться в тепло вагона.

— Мама Эльга! — Айкен тронул мачеху за перчатку, обеспокоился вопросом. — А это будет настоящее путешествие? Мне в школе сказали, что Чернотроп слишком близко. Что путешествие — это в столицу или на человеческий континент.

— Настоящее, — заверила его Эльга. — Оборотни разбаловались. Сначала не хотели строить железную дорогу, а сейчас, когда поезда снуют по всему континенту, забыли, как это — добираться из Лисогорска или Чернотропа в Ключевые Воды на лапах. Мы привыкли к скоростным электричкам и самолетам, к морским круизным лайнерам, к комфортабельным междугородным автобусам, в которых можно выспаться во время дороги. Всех радетелей старины я бы заставляла бежать на лапах на ярмарку в Чернотроп. Тогда и в соседний городок будет путешествие.

Валериан усмехнулся. Эльга была права. Это относилось не только к путешествиям. «Лесные» и «огненные» братья, проповедовавшие очищение земель от наносной скверны, использовали человеческую технику для борьбы со злом, порождая замкнутый круг. Немалую лепту вносили медведи с Медовика. Мохнатые никого не допускали на свой остров, лет сто назад отбили несколько атак людей и волков, используя какую-то загадочную магию — к сожалению, ни выживших, ни достоверных свидетельств не осталось — и соблюдали нейтралитет. А после закладки Антанамо и выделения области с особым статусом, включились в общую торговлю, открыли доступ в один-единственный порт и начали наживаться как на людях, так и на собратьях. Немалый доход приносила торговля целебным медом, но только этим дело не ограничивалось. Вся взрывчатка, используемая для терактов, закупалась медведями у людей — якобы для горнодобывающей промышленности. И перепродавалась «лесным братьям» втридорога. Продавали и готовое оружие, и взрывчатку, и детали для самодельных минометов, с лихвой возмещая давние убытки от набегов на остров. Валериан знал, что люди уже десять лет пытаются принять законопроект, запрещающий продажу оружия и взрывчатки медовым медведям, но натыкаются на ожесточенное сопротивление торговцев. Очень может быть, что такой закон разорвал бы замкнутый круг, погасил очаги сопротивления и вернул бы любителей старины в их исконное состояние — проживание на хуторах, заготовку лесных даров и передвижение на лапах. Может быть. А, может, и нет.

Они заняли свое купе, дождались начала движения и заказали чай. Мелькали столбы, раздавался стук колес, Эльга рассказывала Айкену, как все знакомые и родственники смеялись над её прадедушкой, купившим пакет акций железной дороги. Это было таким непривычным началом поездки в Чернотроп, что Валериану начало казаться — он случайно получил билет в какую-то другую жизнь. Сразу после училища он бывал у отца чаще. Улетал на самолете в Минеральные Бани, а оттуда добирался автобусом или электричкой до Чернотропа, жалея, что нет ночного рейса — скоротать время и выспаться. Сейчас, позвякивая ложкой в стакане, чтобы размешать сахар, и толкаясь локтями с Брантом, он чувствовал — что-то изменилось. По прихоти Камула или по воле Хлебодарной. От скрутки в часовне или молитвы в алтарном зале. Или просто потому, что время пришло.