Ржавая Хонда (сборник)

Не знаю, о какой он там «сути» вспомнил. Сейчас я вижу только его тёмные коричневые глаза и понимаю, что от меня ждут горячих возражений: «Нет-нет: я не глупый! Я могу мыслить системно!» Но мои мысли слишком далеко. Не хочется мне вникать в суть. Потому и молчу. Пусть начальство мыслит системно и с полным пониманием «сути». А я буду думать о молодой жене, и мысли мои будут исключительно глупыми и несистемными…

– Не можем мы кладовщиков щемить, Данила, – не дождавшись ответа, лечит мне мозги воевода. – Если купцам не понравится наш рынок – уйдут. Исчезнет одежда, оружие, пища… и люди разбегутся по городам с более приветливым режимом торговли. Не думал об этом? А если нет едоков, то и заготовители снимутся. И переработчики вслед за ними. Что делать Дружине в пустом городе? И какой город примет Дружину, которую не отличить от разбойников? Сами разбежимся и будем по отдельности искать работу у менее жадных соседей. В Подольске или Можайске…

Он поднимается из-за стола и подходит к стене, на которой разноцветными мелками нарисована карта нашего Края. На белом пластике редкими синими кляксами отмечены города и посёлки. Коричневыми линиями – всё больше пунктирными, потому что точных маршрутов не знает никто, – относительно безопасные караванные тропы. Ещё были горы, вулканы и лавовые поля. Станции Перехода обведены кислотно-оранжевым маркером. Места скопления сектов и омуты флоры – зелёным, а непроходимые поймы рек и озёр – чёрным. Стояли и кресты на синих пятнах: чёрные и зелёные…

Весёлая, в общем, у нас карта. Разноцветная. Вот только цветные мазки легко терялись на белом. Ох и много же ещё нехоженых мест! Не скоро эта карта по-настоящему «зацветёт».

– Криминал и насилие, – не оборачиваясь, говорит Сальтан, – из-за того, что сами ничего не производим. Потребляем только то, что находим с упаднических времён. Наша задача: организованным насилием противостоять анархии стихийного насилия. Распределение упаднического имущества должно идти цивилизованно и под контролем общественных организаций. За это управа нас кормит, одевает и обеспечивает жильём. Единственное ограничение – оружие добываем сами. Оружие…

Сальтан долго о чём-то размышляет, разглядывая разрисованную стену, и несколько раз повторяет, будто поёт:

– Оружие, оружие… Москва далеко, а химеры уже в подполье между сваями. Нам бы таких режиков с десяток. Да к шестам приладить, умельцы есть. Любой гон – в капусту, пусть только сунутся. А если сотню – то и всей Дружиной на зачистку, а не на погибель… Когда Пек ушёл, выяснил?

– Отбой назад, после обеда, снялся с постоялого двора Никишина. На юго-запад двинулся. К перевалу.

– Почти сутки… а перевал на Руину у нас в Шостке. Значит, через Брянск пойдёт. Скорость у него с десяток километров в час, верно? От нас до Брянска две сотни. Двадцать часов. Плюс лес под Козельском, плюс отбой – ещё пять часов, а то и больше. Успеешь! Я свяжусь с Москвой, они дадут Переход до Брянска. В проводники дружка своего возьми, Булыгу, спасёт и прикроет. От Брянска выступишь навстречу Мутному, на северо-восток…

Сальтан говорит спокойно, будто листок с жалованьем читает. А у меня не мурашки – черви под кожей ворочаются.

– …Оптику не забудь. Рельеф там «никакой»: холмов и распадков почти нет. Плоско, как стол. Значит, караван Пека увидишь километров за десять. Дождись стоянки и действуй по обстоятельствам. Постарайся устроиться к нему в охрану. Как доберётесь до места – не спеши. Но если на складе и вправду найдёшь оружие – убей. По закону военного времени. У нас тут катастрофа, понимаешь, а они оружие придерживают.

Вот так поворот! Это что же я наделал?!

– Мутный своих цириков в Москве формировал, – хриплю, всё ещё на что-то надеясь. Я в ужасе. Всё как во сне. В кошмарном сне. – Чужих не возьмёт.

– Так расформируй и стань «своим», – равнодушно роняет воевода, возвращаясь к себе за стол. – И о фене забудь. Болтаешь как босяк. Кремом намажься. Тонер потемнее выбери – без загара купец в тебе гражданина в два счёта признает. Главное, доведи до склада. А там, как получится.

Он деловито давит кнопки телефонного аппарата, а я понемногу понимаю, что тут не с Тамилой – с жизнью пора прощаться. Вспоминаю важную подробность:

– Но ведь Переход – смерть фандру! Что же мне: голым да в полымя?

Сальтан прижимает трубку к уху и недовольно на меня смотрит:

– Что-то я тебя не пойму, – по его голосу и глухой разберёт – скоро грянет буря! – Не ты ли на прошлой неделе женился? Квартира не нужна? О карьере не думаешь? Так и будешь по землянкам с молодухой мыкаться? Принеси оружие – получишь квартиру!

Тут он, конечно, в точку. Только вчера с тестем на эту тему базарили. И тёща о том же: сруб ей подавай. Какие глупости! А если землетряс ударит? Или торнадо придёт? Уж на что Москву заносит – и та в землю зарывается. А этим, значит, горизонты понадобились. Может, им ещё и окна застеклить?

Сальтан со всей дури бьёт ладонью по столу:

– Ты у меня голой жопой на сковородке сидеть будешь!

Не дождался, видать, моего ответа. Понял, что не о службе думаю, вот и скипидарит: