Ржавая Хонда (сборник)

Слева шумно выдохнули. Даже Булыга приподнялся, вынырнул из своего вороха ветоши. А мне было обидно. Я презирал себя за то, что бродяги контролировали ситуацию лучше меня. Я ненавидел их за уверенность, с которой они разруливали ситуацию. Будто это их, а не меня столько лет учили искусству беседы. Их, а не меня учили отрешённому спокойствию, которое лучше всего помогает найти нужные слова в предконфликтной ситуации.

А Рыжий рассказывал…

О деревне, закатанной небом в ил и песок. О палящем солнце и смердящей реке. О тучах насекомых и племенах разумных крокодилов. О влаге, в которой рождаешься и всю жизнь гниёшь, чтобы в итоге тебя просто бросили, оставили на поверхности болота. Потому что копать невозможно, а до ближайшего сухого грунта – десяток отбоев пути, и труп завоняется задолго до того, как под ногами перестанет хлюпать. Да и какой дурак пойдёт к суше, только чтоб зарыть покойника?

– …Рис – это наша жизнь, – рассказывал дикарь. – У нас ничего нет, кроме риса. Рис – наш хозяин и господин. Он нас кормит, поит, одевает. Растёт быстро, убирать нужно ещё быстрее: три-пять отбоев задержки, и перестыг осыпается. А кроме потери зерна, это ещё и разносортица в периоде созревания: ведь то, что осыпалось в болото, обратно растёт! И эту путаницу нужно давить в зародыше, потому что если не выпалывать дичку, то следующие жнива – не страда, а страдание…

– А бой двумя лезвиями? – напомнил я. – Ты о рётодзюцу хотел рассказать.

– И рассказал, – улыбнулся Рыжий. – Косим мы так. С обеих рук косим.

– А у нас пшеницу валят косами, – подал голос Каин.

– Верная смерть, – с заметным сожалением сказал Рыжий. – Оно-то легче: лезвие длиннее, замах шире, вдобавок двумя руками – не так устаёшь. Одна беда – никакой защиты от природы. Человек с косой – лёгкая пища. Нет. У нас всё не так. Краги до паха, брезентовая рубаха до колен. Пояс, капюшон, сетка на лице, рукавицы. Сзади два сменщика, они же помощники.

– А женщины?

– У них «лёгкий труд». Из соломы вяжут мешки, плетут циновки, обувь, шляпы. Разделывают и сушат стервятников, тянут из них верёвки, канаты, шнурки. Из сечки делают пиво и крахмал, из зародышей зерна – масло. Работы всем хватает. Но сердце жизни – уборка.

Работа обвальщика – самая опасная, а потому – почётная и уважаемая. Потому что, помимо тупой нарезки колосьев, нужно следить за водой и зарослями: может вынырнуть, выпрыгнуть, плюнуть и укусить всё что угодно – отставший от косяка головастик, стая пиявок, племя стрекоз. Человек, который не может отмахивать двумя серпами, не будет обвальщиком! Всё время нужно быть начеку: между колосьями прячутся питоны и многоногие химеры. А есть подводные, хитрые твари, которые свои усы маскируют под колосья. Если не заметил, не распознал «чужого», схватился рукой или помощник увязанным снопом положил на плечо – ожог и долгие мучения перед смертью.

И такие приключения не день, не два… рис растёт сто двадцать отбоев. Поле убираем за десять отбоев. Всего двенадцать полей. Считайте сами – выходных не бывает. Заканчиваем последнее поле, чтобы перейти на первое. И всё это – пот, кровь и скрежет зубовный – только чтоб нагрузить зерном плот и отбурлачить его на рынок, обменять во Владимире на одежду, серпы, цепа, хомуты, гвозди… молотить зерно лучше всего цепами…

– Что за «цепа», Рыжий?

– Две палки: длинная и короткая, скреплены между собой шнурком от стервятника. За длинную держишь, короткой молотишь. Хорошо!

– Депут подери! Нунчаки, что ли?

– Нунчаки? – переспросил Рыжий.

– То же самое, только палки одинаковые и короткие.

– Зачем? – удивился дикарь. – Если обе короткие, это или сильно наклоняться нужно, или на коленях молотить. Неудобно…

Никто не ответил. Тогда Рыжий опять к своей жизни вернулся:

– А ещё река на север уходит. Сейчас реже, но бывает. Будто прыгает. Оно-то хорошо: болото больше, полей больше. Но ведь южная граница сохнет! Вот и получается: приходит срок, и деревня с якоря снимается – реку догоняет. Жить на плоту? Дураков нет – только курени на сваях! И не из-за того, что штивает, – приспособишься. А потому, что, если шквал налетит, а ты спать, к примеру, надумаешь – пойдёшь на корм головастикам. Только курени! Только сваи! А где их взять, эти сваи? Или старые из топи вытаскивать? Так и делаем, конечно, только не всякую сваю из болота вытащишь. Значит, часть урожая всё время откладывается для покупки леса, загодя готовимся к очередному переезду. Разборка-сборка жилищ и амбаров, разметка нового поля, зачистка оставленных площадей… Каждая пара рук по цене плота зерна. Община не зря меня кормила. Видно, разглядели надёжного работника. Они в этом знают толк.

– Погоди, – прервал Рыжего Каин. – Так, если кормили и надеялись на рабочие руки, выходит, кинул ты их? Обманул? Кормильцев бросил и пошёл искать приключений?