Ржавая Хонда (сборник)

– Волнуется, – посочувствовал я дикарю.

– Чтоб он сдох! – прошептал Данила.

Я подождал, пока Рыжий не прошёл обратно, и только тогда сказал:

– Нам нужно уяснить ситуацию и на что-то решиться.

Данила не ответил: то ли уяснял, то ли решался… или опять «беседовал» с собой. Мой вопрос о нашем с ним месте в этой истории он привычно проигнорировал. А вопрос был важным. Потому что мучил и не давал покоя.

Тогда я присел в складное купеческое кресло и принялся уяснять ситуацию сам.

Ещё три отбоя назад, при всей стервозности обстановки, она оставалась плановой и штатной. Пограничники благожелательно присоединились к нашему застолью. Тело Булыги мы забросили в кусты до их прилёта, поэтому «неудобных» вопросов не было. Отобедав и признав в нас обычный караван, погранцы по-дружески провели нас к предгорьям, пальцем указали направление к перевалу и отбыли по своим дозорным делам.

«Горы» мне показались низкими и скучными. Уж и не знаю, чего я от них ожидал, но точно не насыпей битого гравия с выступающими тут и там лысыми макушками огромных, в пять человеческих ростов, валунов. Чуть дальше громоздились каменные клыки и повыше, но какой-то особой непреодолимости я не заметил. К тому моменту все как-то успокоились, и купец пояснил, что непроходимость рельефа связана не с крутизной склонов, а с быстрым падением атмосферного давления – на километровой высоте заметно ощущался недостаток кислорода.

Застава произвела впечатление унылой заброшенности. Длинный барак, шлагбаум посреди поля, стиснутого вставшими на дыбы мегатоннами грунта… а ещё бодрый офицер с хитрыми глазами и наряд из трёх примороженных салабонов. Два десятка бойцов в камуфляже поднимали пыль на плацу, изображая строевые занятия. Полуголый парень с ленцой выбивал ковёр, а из палатки, плотно прилепившейся к бараку, уходил в небо рваный столб густого пара. Оттуда тянуло щами и слышался перестук мисок.

Бойцы заслуживали уважения: рослые, широкие… Я даже подумал, что сюда нарочно таких кабанов подогнали, чтобы приезжие с первых шагов настраивались на обязательность исполнения местных законов. Но когда мы спустились к Шостке, оказалось, что тут все такие. И их много. Очень много. Много больше, чем я только мог себе представить.

Природа изменилась. Дикость и запустение исчезли. Вместо них пришло ощущение геометрии и порядка. Красивые белые домики под разноцветными крышами, греясь на солнышке, террасами спускались к долине. Равнина перед городом была поделена на чёткие квадраты, на многих из них что-то зеленело и колосилось. Были и рощи, и стадионы, и даже бассейны были. В одном из загонов разглядел стадо коров. Всё как-то по уму: строго, аккуратно и вымерено. Ну и гиганты эти: росту за два метра, а по плечам как мы с Данилой, если рядышком станем и перестанем сутулиться…

– Ты заметил, что у них мало женщин? – будто уловив мои мысли, спросил Данила. – Народу много, а женщин – одна на сотню.

– Много? У них народу больше, чем мы оба видели за всю жизнь! – сердито уточнил я численность населения. – А с женщинами – верно заметил! Прячутся…

– Или от нас спрятали, – предположил Данила. – Может, это как-то связано с беспамятством шалав?

Он пренебрежительно кивнул на занавеси, из-за которых вновь послышался тяжёлый стон.

…В городе купец дороги не спрашивал, уверенно правил к конечному пункту не притормаживая. А как влетели на постоялый двор, сцепка мягко опустилась на стриженую траву. По всей видимости, нас ждали: тут же подошли люди, девушек увели, а нам показали комнаты. Через минуту, выглянув в окно, я увидел, как Мутный садится на лошадь с двумя пухлыми сумками на крупе. Деловой, конечно. Никаких там «перекусить», «передохнуть», «перевести дух»… Из одной экспедиции в другую. С буксира на лошадь. Данила выскочил на порог и в спину ему крикнул, спросил: что нам-то делать? Но купец даже не обернулся.

Зато подошёл дедок под стать молодцам: на голову выше нас, в плечах вдвое шире, и «объяснил», что мастер вернётся через три-четыре отбоя. Тогда и в обратный путь. А пока мы в гостях. Кормёжка в столовой через два дома, а эти комнаты для сна… Мы-то с Данилой покладистые. В том смысле, что прилечь нам дважды предлагать не нужно. Ещё бы: чем дольше спишь, тем ближе дембель. Каин тоже вздремнуть не промах. А вот с Рыжим у местных не сложилось. Что там произошло – не знаю, но в третьем часу отбоя Каин срывающимся голосом сообщил, что дикарь угнал буксир и летит за купцом. Стало быть, если интересует дальнейшее движение, следует поспешить.

Не знаю то ли спросонья, то ли из опасения упустить Рыжего, но подхватились мы с Данилой, не рассуждая. А когда разобрались во что влипли, было уже поздно. Оказалось, что приятели выкрали девушек, и что хохлы были этим очень недовольны: кричали, размахивали оружием…

Троих Рыжий зарубил на моих глазах. Чтоб он провалился!

«Они их усыпили! – хрипло пояснил он. – Рядом с кроватями стоят ящики с лампочками. Там всё моргает и светится. А ещё попискивает и гудит, и воздух такой… особенный. Как после грозы. А сами девчонки без сознания. Вот я и подумал…»