Ржавые листья (СИ)

Внутри было примерно так же. Неказистые, но прочные лавки вдоль шершавых земляных стен, сучковатые толстые жерди крыши, в узкие щели меж коими смутно видится толстый сой камыша, могучий опорный столб верея у дальней стены, камелёк из камня-дикаря. Зоряна устало присела на лавку.

— Вот… — изо всех сил стараясь казаться бодрой, сказала Горлинка. — Здесь пока переждём. Из еды кое-что есть… до завтрашнего вечера хватит. Ночью попробую в Киев пробраться, принесу чего-нито, коль Владимировы «витязи» наш дом ещё не разграбили… да и новости узнаю…

Какие новости собралась узнавать Горлинка, было ясно и так. И горло Зоряны словно кто-то властно стиснул шершавой жёсткой ладонью. Она упала на лавку ничком, ткнулась лицом в рядно и забилась в глухих рыданиях.

И почти тут же снаружи грянул гулко-трескучий раскат грома и по крыше ровно зашумел дождь — словно только и дожидался, пока девушки доберутся до укрывища.

Горлинка присела на лавку с Зоряной, а та на миг подняла голову, выкрикнула:

— Это я виновата, я! Если бы я не ушла тогда…

— То тебя убили бы вместях с ним, — ровным голосом сказала дочь воеводы. — Твой отец сильный чародей… был, и то не справился. Да и зверь твой с ним был. А ты… ты бы чем помогла?!

Она почти кричала девушке в лицо. Зоряна на миг замолчала, неотрывно глядя в глаза Горлинке, потом опять упала лицом вниз и заплакала. Дочь Волчьего Хвоста успокаивающе гладила её рукой меж лопаток, говорила что-то ровное, журчащее. Убаюкивала.

7

К вечеру другого дня Горлинка засобиралась. Надела кояр, кожаный шелом с железной стрелкой на переносье, долго возилась с ремнями, тороча на поясе боевой нож, застегнула перевязь со швыряльными ножами.

— Как на рать собираешься, — сказала безучастно Зоряна, сидя в углу. Плакать она уже перестала, но с утра сидела, обняв колени, молчала. И только сей час подала голос.

— Вестимо, — отозвалась Горлинка, затягивая застёжку перевязи. — Мало ли что…

— Далеко ль собралась-то?

— В Киев, — Горлинка обернула косу вокруг головы, упрятала косу под шелом. Застегнула подбородный ремень. Зоряна даже залюбовалась на неё в полумраке лесной поляны — стоял невысокий ладный вой, на первый взгляд даже и не скажешь, что девка.

— А коль поймают?

— Сплюнь, — посоветовала Горлинка. — В иное-то время, надень девка мужскую сряду — несдобровать. А уж с оружием…

Она не договорила, махнула рукой. От кустов уже обернулась:

— А ты жди. К утру вернусь. А не вернусь — не обессудь…

Лодка весной по течению идёт медленно, словно в стоячей воде. И челнок Горлинки тож еле полз, даром что из бересты.

Где взять челнок, девушка знала от отца — предусмотрительный Волчий Хвост держал на всякий случай ухоронку с разными разностями недалеко от Оболони. Оружия там, вестимо, не водилось, а были и лопата, и топор… и иное что.

На реку медленно спускалась ночь — тёмная и глухая. Горлинка сначала даже подумала — не было бы новой грозы, тогда её на Днепре в берестянке-то разнесёт так — костей не соберёшь.

Пристала к подольскому берегу, поодаль от вымолов — вовсе ни к чему было натыкаться сей час на варту. Кралась вдоль улицы, жалась к оградам дворов. Старалась не шуметь — а ну как псы залают.

У Боричева взвоза остоялась, дожидаясь прохода дозора. А как дозор прошёл — ринулась. Добежала на одном дыхании до родного двора. Вновь остоялась, прижимаясь к заплоту, отдышалась.

А после того как одолела вчера забор княжьего двора в Берестове, родной-то забор, сто раз привычный…

Горлинка упала внутри двора, прижалась к земле на корточках, озираясь. Услышала глухое ворчание. Серко выбирался из конуры. Девушка негромко особым образом свистнула, и кобель вмиг сменил гнев на милость — так могли свистеть только она да Некрас. Пёс повилял хвостом, потёрся боком об её ноги.

А от ворот, разинув рот от удивления, на неё глазел холоп-воротник.

— Боярышня, — ахнул он.

— Тихо, дурак! — прошипела Горлинка. — Не галчи!

— И то верно, — кивнул холоп. — Не с руки ныне шуметь-то…

— А что? — девушка вмиг напряглась. — В доме кто?

Холоп в ответ поманил её в сторожку. Горлинка, вновь настороженно озираясь, вошла.

— Ну?! — бросила она нетерпеливо. — Рассказывай.

— А чего рассказывать-то? — пожал плечами холоп. — Кмети княжьи у вас на постое стоят. Ждут, вроде бы, кабы кто не появился…

— О как! — Горлинка недобро усмехнулась. — И много?!

— Трое.

— Сколько?! — она не поверила своим ушам. — Всего трое?!

— Да я мню, они только для вида и стоят, — пожал плечами холоп. — Матушка твоя, Забава Сбыславна, строга вдосталь, у неё не забалуешь. Они, вестимо, хоть и княжьи вои, да только поперёк воли жены Волчьего Хвоста разве попрут. Живут тут тише воды ниже травы…

Горлинка невольно фыркнула, представив, как мать глядит на кметей грозным взглядом, и мало не расхохоталась в голос. Холоп тоже криво улыбнулся.

— Вот что, Летко, — сказала она, подавив улыбку. Холоп вскинул глаза — редко господа произносят имя холопа таким голосом. — Сможешь для меня чего-нито поесть принести.

— В скрыню залезть? — с сомнением почесал Летко в затылке. — Тут ключницу будить надо…