Ржавые листья (СИ)

Понеже любил Прозор дочь странной любовью. И она его — тоже. Случайный плод случайной любви чародея и кривской деревенской ведьмы из окрестностей Полоцка, Зоряна никогда не знала матери, — ещё младенем сущим выкрал её Прозор из материнского дома. И больше он и сам никогда не слышал про эту ведьму. Зоряне правду рассказал, только когда она кровь первую обронила и в понёву вскочила. Погоревала дочь о матери, позлилась на отца, да стерпела, хоть и затаила обиду. С тех пор разное бывало — и ругались, и ссорились, а только от отца уйти Зоряна никуда не решалась. Да и куда идти — одной, в чужих-то землях? Отец был единым родным человеком, хоть и не особо добрым. И нелюдимом слыл, и на беседы девку отпускал с неохотой, и парней отваживал чародейной наукой… ладно ещё никого жабой не обернул, как грозился.

Чародей, дождавшись, когда стекла нужная кровь, перевязал Волчару ранку чистой тряпицей и принялся колдовать. Бросил в воду клок Некрасовых волос, тоненькое серебряное кольцо, помешал настой деревянной ложкой, что-то паки бормоча себе под нос. Волчар, как ни старался, не мог ничего разобрать.

— Всё? — спросил невесть чего ждавший Волчар.

— Всё, — обронил чародей, вытащил из чаши и волосы, и кольцо. — Это змеиное кольцо. Слыхал?

Волчар кивнул. Кто ж не слышал — змеиное кольцо делают из серебра, обтянутого шкурой семилетней гадюки. Хорошая штука в гадании или поиске.

Прозор в несколько движений свил из волос шнурок, завязал вокруг кольца какой-то хитрый узел и подал кметю.

— Оно тебе покажет, в которой стороне меч. Видишь змеиные глазки? — на кольце и впрямь был бугорок змеиной кожи, похожий на голову, а на ней светилось что-то вроде глаз. — Они повернутся в ту сторону, где будет меч. Наденешь на шею… — щекотать будет с той стороны, где меч. Будет меч рядом — змейка засвистит.

— Громко?

— Чего?

— Громко засвистит, говорю? — переспросил Некрас. — А ежели я как раз в засаде сидеть буду?

— Негромко, — отверг Прозор. Помолчал и добавил. — Отправляйся сегодня же. Ныне иди отоспись… да, вот что — чтоб я тебя до возвращения близ Зоряны не видел.

Волчар в ответ только оскалился, спрятал науз за пояс и выскользнул за дверь.

Прозор сидел, полуприкрыв глаза и откинясь затылком к стене, когда дверь вновь скрипнула. Чародей открыл правый глаз.

Зоряна.

Дочь остоялась посреди горницы, огляделась и принюхалась. Нюх у неё отменный, да что там отменный — великолепный, — подумал чародей без ложной скромности, — всё ж таки, как-никак, дочь.

— Опять? — тихо, но грозно спросила девушка. Чародей закрыл правый глаз обратно. Не помогло.

— Ты, совсем себя в колоду загнать хочешь? — голос Зоряны просто свистел от негодования. — Чародейство твоё…

Она смолкла, — слов не было.

Чародей вновь открыл глаза, на сей раз оба.

— Чего у тебя до Некраса нужда была? — Зоряна перешла на зловещий шёпот. — Ну?

— Не твоего ума дело, — процедил Прозор мало не с ненавистью. — Был нужда, стало быть, была.

— Так, да? — девушка аж задохнулась. — А ежели я сей же час к нему пойду, и он сам мне всё скажет?

На скулах у чародея вспухли желваки.

— Ну-ну, — процедил он. — Попробуй. Можешь тогда вообще более никогда его не увидеть.

— Так, да? — опять возмутилась Зоряна. На сей раз, казалось, он достал её взаболь, — гнев так и пылал у неё в глазах. Прозор мало чего в жизни боялся, но тут ему даже стало не по себе. — Тогда… тогда я вовсе с ним убегу, понял?!

И выскочила на двор, грохнув дверью.

Глава третья Змея в траве

1

Солнце палило немилосердно, когда Волчар вошёл в ворота своего терема. И остолбенел, остоялся, держась за верею.

Слуги сновали по двору туда-сюда — ни дать, ни взять, на пожаре. Где-то в глубине терема что-то орал отец, на крыльце чуть испуганно моргали глазами двое отцовых кметей, в конюшне встревожено-визгливо ржали кони, скакали по двору несколько окольчуженных воев.

— Чего это? — спросил Некрас у воротника, кой тоже недоумённо лупал глазами, стойно сычу. Тот только пожал плечами. Волчар махнул рукой и взбежал по ступеням крыльца. У кметей он ничего уже спрашивать не стал, а нырнул во сени.

Первое, что он увидел — встревоженный испуганные глаза Горлинки. Она тоже ничего не понимала. А вот он, Волчар, уже кое-что начал понимать. Неужто отец решился отъехать от Владимира? И куда — в Белую Вежу? в Тьмуторокань? Больше-то некуда. Да и не с чего вроде.

Потом встретилась вся заплаканная мать. Спорить с отцом она не решилась, всуе то было бы. Уж это-то домочадцы Волчьего Хвоста за двадцать лет усвоили накрепко.

— Что за шум? — Волчар остоялся на пороге сеней. — Война? Пожар? Помер кто?

Мать только молча замахнулась на него маленьким сухим кулаком, но не ударила, только утёрла слёзы. Сестра бросилась к Некрасу, припала к его груди и тоже залилась слезами.

— Наводнение будет, — заключил кметь, чуть отодвигая Горлинку. — Чего стряслось-то, говорю?

— Ага, явился, гулёна, — язвительно процедил отец, появляясь на пороге горницы. — А ну зайди.