Ржавые цепи (СИ)

- С Вульфом покончено, - сообщает Минс, бесцеремонно вваливаясь в операционную. Менгеле фыркает под маской, обрабатывая локтевой сгиб Симона.

Кригер улыбается дампиру, и у Бутчересс колит в груди; там, где-то под сердцем, но она твёрдо уверена, что пульсирующего органа у неё нет.

Иначе она бы жалела, что вообще взялась за эту операцию.

На столе в банках в спирту плещутся останки древнего демона. Почти все – остался только один, но и он вскоре поселится в теле её любовника – будущего фюрера, поведущего скорую войну к победе Третьего Рейха.

Батори хочет провести операцию как полагается: на подносе уже готова инъекция анестезии, но Кригер перехватывает её запястье, стоит ей потянуться за шприцом. Не нужно – качает головой – хочу чувствовать всю боль и выдержать её любой ценой – это испытание, дарованное судьбой; если организм отторгнет артефакты, и он не выживет – значит, он не настолько ариец, каким его пытались сделать, каким он хочет быть. Менгеле кивает и, опустив маску, целует его перед тем, как начать: впивается в губы голодной пиявкой - она не вампир и даже не на половину это создание, но ей хочется выпить его всего досуха, насладиться, возможно, последними мгновениями рядом с ним. Живым ним – мёртвый, Симон всё равно послужит во благо науке. Батори целует его и косится на Минс, зрительно прерываясь от красивого лица немца; полукровка недовольно кривит губы в обиде и скрещивает руки на груди; ревнует, ревнует…

- Если ничего не получится, - выдыхает Симон, - значит, я недостоин нашей миссии.

- Надеюсь, что это не так, - бросает Бутчересс, вновь натягивая маску.

Он улыбается и, послушно ложась на кушетку, прикрывает глаза. Минс наблюдает, как Батори берёт в руки пилу, и, не в силах наблюдать мучения арийца, отворачивается и быстро проскальзывает к выходу. Стоит ей закрыть двери, как дампир слышит оглушающий крик, и ей кажется, что сейчас весь комплекс пойдёт трещинами, и каменные глыбы упадут на её голову. Женщина ускоряет шаг, гонимая собственными страхами, идёт прочь, не в силах больше здесь находиться. Минс сжимает кулаки и думает о том, что лучше бы Менгеле изменила своим традициям и перестала быть похожей на своего отца.

Хотя бы по профессионально-этическим соображениям.

========== Забота. ==========

Они прибывают в Германию с закатом, располагают свой лагерь в горах Гаркейн, прямо над разорённой деревней Фалькенбург, куда уже пошли на разведку несколько солдат; остальные же ставят палатки и готовятся ко сну – завтра их ожидает тяжёлый день. Но Рейн не хочет ложиться; она тянется к небу, ловит языком ледяные хлопья – прямо как в детстве - и вдыхает морозный воздух, покалывающий лёгкие – она чувствует себя свободной. Зигмунд стоит позади и наблюдает за ней, иногда делая глоток ещё горячего грога – не то, чтобы Кригер любил алкоголь, но согреться ему в эту погоду уж очень хочется. Немец кличет полукровку и, когда та оборачивается, кидает ей прямо в руки металлическую флягу.

- Согрейтесь, Fräulein, - просит он, но Рейн качает головой: напитки она предпочитает крепче. И кидает флягу обратно Зигмунду – немец ловко ловит её за ремни. - На улице всё же не душный август.

- Такая погода мне больше по душе, - отвечает дампир, подходя к самому краю берега; там, внизу, под снежным покровом покоятся руины старой деревни, которую обследуют солдаты вермахта. Зигмунд приближается, становится рядом с полукровкой, пытаясь понять, о чём она думает. Или о ком?.. И дампир спустя минуту разрубает затянувшуюся тишину, разбавленную разве что свистом холодного ветра и голосами немцев, доносящихся откуда-то позади. – Моя сестра всё бы отдала, чтобы вернуться сюда…

- Сестра? – Зигмунд вопросительно вскидывает бровь; у Рейн тоже есть кто-то близкий, но он надеется, что их отношения не такие, как у него с братом, но спрашивать о ещё одной fräulein – или frau? - ему не хочется. Дампир ему сама всё расскажет со временем.

Или сейчас?

- Светлана, - полукровка вздыхает, смахивая с рядом стоящего пенька снег, и присаживается на него; Кригер мостится рядом, и оба смотрят на торчащие разрушенные дома из-под белого холодного покрывала, - моя родная сестра. Дампир, как и я.

- Она… жива?

- Нет, - качает головой Рейн. – Но она рассказывала мне, что именно в Фалькенбурге проходила её самая первая миссия, где она познакомилась со своим напарником – Джошуа Стренджером; хотя он и ведёт себя как старый дед, но он заботит… заботился о моей сестре, - поправляет себя девушка, растирая собственные плечи. Ей не холодно от мороза; ей холодно от воспоминаний. – И теперь я здесь. Тоже с напарником, который…

Зигмунд улыбается, кладя руку на плечо полукровки.

- …Тоже заботится о тебе?

Рейн смущенно отворачивается; почти верно, но ведь финал сотрудничества Светланы и Джошуа совершенно иной, чем у них, но дампиру почему-то хочется, чтобы их история была зеркальна той, что уже забыта временем.

- Верно.

Зигмунд не отвечает, но продолжает наблюдать вместе с Рейн за тем, как там, внизу, фрицы разгребают завалы заброшенного дома.