Ржавый ангел (СИ)

Тихой смертью туман нагонял беглецов. В отличии от людей, он не задыхался, не хрипел, мышцы не наливались свинцовой тяжестью, ноги не превращались в тумбы, а сердце не лупило в ребра, словно стремилось выпрыгнуть наружу. Паря над землей с постоянной скоростью, он неустанно сокращал дистанцию. Помехи он начал встречать выплыв на изрытую землю. Ямы и бугры, цепляли его, снимали белесые стружки, сдирали заусенцы. Но не это повлияло на исход гонки, и даже не легкий ветерок, который подул с запада, замедляя стремительное торнадо и рассеивая истонченные лохмотья на периферии.

До чего же эти двуногие изворотливы. Они были уже в прозрачной вате, туман ощущал жар, источаемый их телами, чувствовал кровь толчками струящуюся по венам, их страх, пот, их бессилие. Он предвкушал скорую добычу. У него еще было время. Мутный кругляк только выплыл из-за черного гребня, а «дохлый» ветерок окрепнет еще не скоро.

Мутанты - ходячая отрава и болезнь, они горькие, жилистые и воняют. Кровь двуногих... Нет ничего вкуснее. Туман мысленно облизнулся и крепче ухватил долговязого, которого уже однажды едва не высосал. Он такой молодой, сладкий и слабый.

Алексей плетется позади Грифа. Он ощущает, как воздух вокруг сгущается, становится плотнее. Страх окатывает кипятком. Он наклоняется вперед, расточительно сжигает силы, прорывается сквозь невидимый кисель. Но не пробегает и трех шагов, как снова, что-то вяжет его ноги, липнет к спине, хватает за руки. У Алексея нет сил кричать. Да и не будет сталкер помогать, не будет рисковать ради него.

Алексей спотыкается. Делает несколько широких корявых шагов, наклоняется сильно вперед, взмахивает руками. Он еще пытается удержать равновесие. Но чертов туман подсекает опорную ногу. «Все», - печальная, пораженческая мысль большим пузырем поднимается к поверхности сознания, словно последний выдох с глубины. Черная, изрытая земля приближается. Алексей выставляет руки, он знает, что не будет пытаться подняться. Да и нет уже сил. Он закрывает глаза.

Глава 15. Амнезия

Крюк цепляет его за шиворот, резко рвет вверх, а затем волочит вперед. Алексей размыкает веки. Видит перед лицом мелькающие берца со стоптанными каблуками, с мятыми голенищами, видит, как снизу проплывает земля. Она идет на подъем. Колени больно ударяются о колдобины. Что-то крепко обхватывает голени и тянет назад. Берца впереди ступают короче и тяжелее. Вот они разворачиваются, пятятся. Сиплое дыхание сверху прерывается: «Твою дивизию. Ява, помогай, не то брошу».

Руки не достают до земли, Алексей пытается оттолкнуться мысками, но невидимая сила выдергивает из-под него ноги и несколькими короткими рывками останавливает движение вверх.

- Сука, - слышится натужное сверху. Крюк продолжает удерживать его на склоне. Алексей поднимает голову, видит руку, колени, а за ними красное, мокрое от пота лицо Грифа. Тот цедит сквозь сжатые зубы проклятья и от напряжения его голова трясется, шея набухла, побагровела, вены вздулись. Сталкер набирает воздух, закидывает голову и с натужным выдохом тянет на себя. Трещит в проймах куртка, больно врезается швами в подмышечные впадины. Алексей скребет пальцами по земле. Он не может подтянуть ноги, чтобы оттолкнуться. Сила, заявившая на него права, превосходит его собственные.

Снова слышится натужный, словно тянут жилы выдох и за ним рывок. Еще на десяток сантиметров Гриф ввтаскивае Алексея на склон. Опять рывок и снова трещит куртка.

Алексей, что есть силы, цепляется руками за землю. Его вспотевший лоб стынет от прохладного ветерка. Захват с голени соскальзывает к щиколоткам. Но он еще крепок и серией коротких рывков, как голодный пес рвет кость, тянет вниз. Берца перед лицом проскальзывают, на несколько сантиметров сползают вниз, собирают под каблуками землю.

- Стоять, - выдыхает Гриф и левой рукой хватается за корявый то ли корешок, то ли провод, торчащий из земли. Сползание останавливается. Противодействующие силы равны, ничего не происходит, никто не предпринимает новых попыток перетянуть. Алексею вдруг кажется, что Гриф сейчас сдастся, перестанет бороться за него. От накатившего испуга он начинает скрести руками по земле. Поднимает голову, смотрит на тяжело дышащего, измотанного сталкера, который похож на старый, ушатанный бульдозер, у которого забился фильтр и кончается бензин. Алексей шепчет одними губами: «Не бросай», - как будто старается телепатически внедрить мольбу прямо сталкеру в мозг.

В глазах Грифа стоит тупая усталость. У него нет сил. От неимоверного напряжения все его тело дрожит, словно в ознобе. Он уже не думает, как вырвать, а думает только, как удержать. Его взгляд встречается со взглядом мальчишки. Такие глаза Гриф уже видел и никогда не забудет. Порой они ему снятся, и просыпается с гнетущим чувством безмерной вины. С воплем он выпрямляет ноги, изгибает спину, в ней что-то хрустит, но он продолжает тянуть.