Ржавый меч царя Гороха

– Итак, что мы имеем? Кража, бегство, шантаж, попытка отравления, осквернения могилы гробокопательством, убийство свидетельницы, смерть преступника в результате… хм… допустим, непреднамеренного превышения самообороны главой экспертного отдела. И?

Расписав на отдельном листке всех участников этого запутанного дела, я начал соединять имена стрелочками, но ясности это не добавило, превратившись в какой-то бессмысленный авангардный чертёж. Основных вопросов было два, и они никак не хотели связываться друг с другом.

Первое: кому и зачем нужен меч-кладенец? Нет, я готов поверить, что заказчик кражи – Кощей. Он у нас не первый день во всех милицейских сводках. Свидетельские показания против него на километр вытянутся, да и бабкину интуицию не стоит сбрасывать со счетов, но цель?

Горох уверен, что кладенец лишь старый меч. Овеянная легендами, воспетая в сказках дань традициям, но отнюдь не какое-нибудь оружие массового уничтожения. Зачем Кощею этот антиквариат? Что он с ним собрался делать? Ведь не на руку царевны Марьяны претендовать, правда же?! Карандаш вдруг дрогнул у меня в пальцах…

– А если хоть на секундочку предположить, что эта бредовейшая идея имеет какой-то смысл? Только предположим… Знал ли Кощей о Марьяне? Запросто! Мог ли заранее… Нет, глупо. Как он мог узнать, что она хочет замуж и полна романтических фантазий? Она же воспитывалась в далёком монастыре и… Зеркало! Он в него всё Лукошкино видит, он мог знать! Наём бесов и организация кражи – дело минутное при его-то авторитете. Но как Кощей догадался, что Горох откажется от турнира и Яга предложит взамен шоу с мечом-кладенцом? Допустим, не знал и заказал кражу заранее, а потом просто воспользовался ситуацией?

Так, так, так… Нет. Дыры. Неувязки. От момента договорённости с царевной до нашего спуска в подвалы прошло часа два – два с половиной. Чтобы за такое короткое время спланировать операцию, надо быть каким-то криминальным гением с огромными связями, отличными информаторами, бешеными деньгами и способностью к творческой импровизации! Поразмыслив на эту тему ещё минуту, я вынужденно пришёл к выводу, что гражданин Бессмертный вполне соответствует заданным требованиям по всем параметрам…

Утром я встал первым. Спустился вниз, бодро прыгая по ступенькам, вышел во двор, громко кукарекнул на ухо ещё дремлющему петуху, сполна насладился его перепугом и, не дожидаясь шумного осуждения уцелевших кур, вернулся к себе.

Умылся, оделся по форме, причесался, привёл в порядок все записи, поставил напротив фамилии «Бессмертный» жирный восклицательный знак с припиской «виновен». Дождался, пока петух за окном неуверенно и обиженно прокукарекает утреннюю побудку, и уселся за стол до появления Яги под молчаливое одобрение хозяйственного домового из-под печки.

– Никитушка, ты чего так ранёшенько вскочил-то? – В дверном проёме своей горницы показалась моя домохозяйка в длинной ночной рубашке с вологодскими кружевами по подолу, с всклокоченной головой и заспанным лицом.

Я проявил мужественность и даже не вздрогнул. Яга ойкнула, поняв, что с утра, как говорится, и Моника Белуччи выглядит не лучше, быстренько метнулась назад, но уже через пару минут явилась умытой, улыбчивой и причёсанной, в чистеньком сарафане, с аккуратно повязанным платочком.

– Чую, докопался ты до сути, сокол участковый! Ну да я тебя сразу пытать не стану, сперва на завтрак стерлядки свежей откушай, и сырников со сметаною, да пирога с яблоками, да чаю свежего с вареньем облепиховым…

– Завтрак подождёт, мне срочно нужно к царю. – Я раскрыл перед Бабой-ягой свой блокнот, показывая вчерашние почеркушки. – Вы были правы насчёт Кощея, и я, кажется, знаю, как нам выйти из этой ситуации. Но сначала надо срочно вернуть царевну Марьяну, она в большой опасности…

Когда я бегло расписал бабке свои предположительные выкладки, она недолго думая высунулась в окошко, крикнув:

– Митенька-а! Подь-ка сюды, я те ватрушку дам! – И, протягивая нашему легковерному младшему сотруднику вчерашнее печево, быстро закончила: – А за то ты теперь бегом до Горохова терема метнёшься, нам тут царь срочно нужен! Справишься ли?

– Да за-ради вас… за-ради Никиты Ивановича… за-ради всего отделения милицейского живота не пожалею! Ещё ватрушкой не угостите ли? Первая мала больно…

– Митенька, а тебе зубки дороги ли?

– Намёк уловил, бабуленька, – весомо подтвердил Митяй, улыбнулся старательно сжатыми губами, дабы не провоцировать, и умёлся исполнять.

Я тупо цапнул с тарелки сырник, макнул его в сметану и сунул в рот. Как я понимаю, воскреснуть мне сегодня не дадут. Слопаю всё, растолстею и уже сам в двери не пройду, будут знать…

– Никитушка, – тихо присев напротив, начала моя добрая домохозяйка, – а нам ить мало в виновного пальцем ткнуть, надо бы ещё и к суду привлечь, и наказать примерно! Дык потому интерес имею: так как же ты мыслишь самого Кощеюшку наказывать-то, а? Кишка у нас для энтого тонковата…

– Ну, – пожав плечами, задумался я, – можно, конечно, пойти законным путём – просто отправить сотню еремеевских стрельцов на эту вашу Лысую гору и произвести арест.