Ржавый Рыцарь и Пистолетов

— С Татьяной, что ли? — вздохнула Даша. — Она еще вчера передо мной отчиталась. И хотя мероприятия проходят в рамках губернаторской программы, она знает, я не терплю халтуры и равнодушия. Конечно, если за дело берется Танька, все будет достойно, но душа волнуется: накладок, понятное дело, не избежать.

— Оставь волнения на долю оргкомитета. Ты только гость праздника! Не переживай, отдыхай и наслаждайся! Павлик останется с бабушкой, ни хлопот тебе, ни забот!

— Я так не могу, — сказала Даша упрямо. — Обязательно найдутся те, кто постарается испортить праздник: напьются или драку начнут.

— Не паникуй раньше времени. Тебе ведь атаман обещал, что порядок вместе с милицией будут обеспечивать конные казаки.

— Обещал, но где гарантия, что казаки не напьются первыми? — вздохнула Даша и посмотрела на часы. — Да, только что звонил Корнеев. Через час за мной пришлют машину. Зачем-то я понадобилась Полевому и представителю Интерпола. Леонид сквозь зубы, но сказал, что за рубежом нашлись какие-то Гришины картины. Хотят со мной побеседовать.

— Почему именно с тобой, а не с Гусевым? С Олялей работал Михаил, а не ты!

Этого я не знаю, — Даша поднялась из-за стола. — Вероятно, с Манькой они тоже встретятся. Если не встретились уже. Сколько его таскали-мытарили по поводу Гришиной смерти и в прокуратуру, и в милицию, и в налоговую. Ежели б ты его увидел сейчас, не узнал. За эти годы Гусев похудел на полцентнера. Мне его жалко, только он со мной до сих пор не разговаривает, словно я виновата в его проблемах. Пусть скажет спасибо, что за решетку не угодил со своими махинациями. Вовремя раскаялся и все долги и штрафы по налогам заплатил. — Даша усмехнулась. — Танька тоже вовремя с ним разошлась! И весьма удачно прибрала к своим рукам издательство и прочую недвижимость. Михаилу оставила галерею. А он все дела запустил, за собой не следит, вечно небритый, желчный, обрюзг…

— Но ведь он женился на своей любовнице? Говорят, очень красивая молодая женщина.

— Которая по счету? — весьма ядовито справилась Даша. — Третья, четвертая или пятая? Они от него гуляют налево и направо, а Мишка пьет запоем да поколачивает их. Поэтому дамы сердца надолго под его крылом не задерживаются. А Танька, представь себе, сейчас не страдает. Похорошела, помолодела, любовник у нее недавно объявился, лет так на пятнадцать ее младше. И что удивительно, души в ней не чает.

— Ох, смотрю, не любишь ты Михаила! — засмеялся Алексей.

— А за что мне его любить? — удивилась Даша. — Я ведь не скрывала и в глаза ему сказала, что гибель Гриши на его совести. Прямо или косвенно, он в этом деле определенно замешан! Не мне судить, в какой степени, но замешан, без всякого сомнения! Как бы он ни крутил хвостом, я стопроцентно уверена: он оттого и пьет, что совесть нечиста. И дела у него наперекосяк пошли, потому что без Лялькиных картин его галерее полнейшая труба!

— Ладно, не злись! — улыбнулся Алексей. — Давай я тебя до управления подброшу.

— Не надо. Оставайся дома и хорошенько отдохни. После обеда поедем в Сафьяновскую. Я все-таки хочу заранее все посмотреть, поговорить с Мирой, с Татьяной. Завтра вряд ли получится.

— Слушаюсь, товарищ главнокомандующий! — Алексей обнял ее и поцеловал в губы. — Только не задерживайся! А то я знаю этих ментов, на радостях банкет закатят!

— Господи, Щеглов, да ты никак ревнуешь? — Даша с веселым удивлением уставилась на мужа. — С чего бы это?

Алексей отвернулся к окну, и голос его прозвучал подчеркнуто оживленно:

— А скажи-ка, хорошо я поступил, что не продал квартиру? Теперь тебе есть где остановиться, когда приезжаешь в Краснокаменск.

— Щеглов, не переводи стрелки! — сказала Даша строго. И, обняв мужа за плечи, заставила его посмотреть ей в глаза. — Говори, что тебя мучает?

— Даша, я знаю, что ты обязательно съездишь на кладбище к Павлу и к Оляле. Но почему ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой?

Даша отстранилась. Взгляд ее помрачнел, и она отвела его от Алексея.

— Прости, ты давал мне слово, ты обещал, что никогда и никоим образом не будешь стремиться изменить меня. Паша и Гриша — самое дорогое, что у меня было в прошлом. Любовь и дружба! Они лежат на кладбище бок о бок, придет черед, и я лягу рядом с ними. Обижайся не обижайся, но я тебе честно об этом сказала, когда ты предложил мне стать твоей женой.

— Ты так и не сумела меня полюбить, — Алексей покачал головой. — Я стараюсь, ты знаешь! Но вижу, как ты смотришь на Павлика, и мне хочется всякий раз прыгнуть в омут. И кольцо Лайнера продолжаешь носить. Ведь Свиридовский ушел из твоей жизни, он никогда не вернется. Зачем ты себя мучаешь? Нелепо страдать о мертвых, Даша! Надо думать о живых…

— Я думаю, Алеша, постоянно об этом думаю, — Даша виновато улыбнулась и, обняв Алексея, потерлась носом о щеку мужа. — Я люблю тебя, правда люблю. И очень благодарна за все, что ты сделал для меня и для Павлика. Вспомни, какое слово он произнес первым? Не «мама», не «баба», а «папа». И очень чисто, чтобы сомнения не было, кого он выделил из всего семейства.