Ржавый Рыцарь и Пистолетов

Пашу доставили в краевую больницу и сразу же увезли в операционную, а через два часа — в реанимацию. Все это время Даша провела в холодном закутке перед дверями приемного покоя. О том, что Павлу сделали операцию, сообщил сквозь окошко в дверях фельдшер приемного покоя и тотчас захлопнул его, вероятно, опасаясь эксцессов. Но Даша стала настойчиво биться в дверь и требовать, чтобы ее пропустили к Павлу. Словом, дальнейшее она помнила плохо. Кажется, ее ни в коем случае не пропускали через приемный покой. Даша ругалась, чуть не подралась с охранником и с фельдшером, пока не вышел врач, тот самый, что затолкал ее в реанимационный автомобиль, и так же молча не увел ее с собой.

Двери реанимационного отделения выходили в длинный, освещенный парой тусклых лампочек темный коридор, заставленный какими-то коробками и аппаратурой, прикрытой желтой медицинской клеенкой и старыми, в потеках засохшей извести, газетами. Сильно пахло краской, хлоркой и лекарствами. А еще сильнее — человеческим горем, которое скопилось за белыми дверями реанимационного отделения. Эти двери отгородили ее от Паши, от счастья, от надежды…

Даша присела на банкетку, закуталась плотнее в пуховик и только сейчас поняла, что посеяла где-то шапку. Страшно хотелось курить, но сигареты, деньги, документы — все осталось в сумочке, которую она перебросила Алексею.

Дверь отделения открылась, и Даша вскочила на ноги. Вышла невысокая полная женщина с усталым лицом, в белом халате. В руках она держала мензурку с лекарством и подала ее Даше.

— Выпейте, это валокордин, доктор велел дать, чтобы вы успокоились.

— Спасибо, — Даша залпом выпила лекарство и быстро спросила: — Как Свиридовский?

— Надо готовиться к худшему, — женщина покачала головой. — У него сильное сердце, живет пока, но ранения несовместимы с жизнью. Готовьтесь! — И участливо посоветовала: — Может, вам лучше поехать домой? Я вызову такси! Тут уже звонили из его фирмы. Спрашивали, какие лекарства нужны, надо ли кровь сдать? Сказали, что пришлют охрану. Но завотделением запретил посторонним появляться в реанимации. Так что поезжайте, вам позвонят…

— Нет, нет, — Даша испуганно отшатнулась от нее. — Я здесь… Дома я сойду с ума.

— Смотрите, ваше дело, только тут сквозняки… Окоченеете за ночь.

— Ничего, я привычная, — усмехнулась Даша и уселась на банкетку. — Я вытерплю.

Женщина открыла дверь в отделение. И Даша, спохватившись, вскочила на ноги.

— Постойте, где я могу сдать кровь? У меня вторая группа, резус положительный…

Медсестра остановилась на пороге, печально улыбнулась:

— Успокойтесь, милочка, говорят, полгорода сбежалось для Паши Лайнера свою кровь сдать, — и скрылась за дверью.

Даша осталась одна. Но ненадолго. Минут через десять со стороны приемного покоя послышался звонкий цокот каблуков и тяжелые мужские шаги.

Она почти утонула в своем пуховике, предвидя не слишком приятные объяснения. Но почему-то совсем этого не боялась.

Молодая миловидная женщина с длинными, до лопаток русыми волосами, в пушистой песцовой шубке и в сапогах на высоченных каблуках вывернула на большой скорости из-за угла коридора и остановилась как вкопанная. Но тотчас пришла в себя и сделала вид, что Даши не замечает. Задрав и без того вздернутый носик, она гордо продефилировала мимо и нажала кнопку звонка на дверях отделения.

Следом за ней появился Валерий Абрамович Зайцев, первый заместитель Павла, невысокий полноватый мужчина, шумно отдувавшийся после гонки по коридорам краевой больницы. За его спиной высились два охранника с картонными коробками в руках.

— О, Дарья Витальевна! — воскликнул Зайцев радостно, не в пример Пашиной супруге, даже спиной выражавшей ей презрение. И пожал Даше руку. — Слышал, слышал, как ловко вы уложили эту сволочь! Я справлялся у Полевого, жив, сука такая! Тоже здесь где-то, только в хирургии…

— Не понимаю, — прошептала Даша, — о чем вы?

— Да в городе все говорят о том, как вы подстрелили киллера. Полевой сказал, что его уже предварительно допросили. Молчит пока, сволочь, не выдает, кто Павлика заказал. Но это дело времени, разговорят голубчика как миленького. Теперь им еще и ФСБ занимается. Губернатор звонил, тоже интересовался, как идут дела. Оказывается, президент уже в курсе и велел министру МВД взять дело под свой контроль.

— Что это ты перед ней ковром стелешься, Зайцев, — с обидой в голосе спросила Лилька, — точно не я, а она законная жена? Мне в таких деталях не докладывал.

Зайцев напыжился, хотел что-то ответить, но в этот момент открылась дверь отделения и выглянула все та же пожилая медсестра.

— Что такое? — Однако, заметив коробки, обрадовалась: — Лекарства? Это хорошо! Сейчас Анатолию Михайловичу сообщу.

Охранники шагнули к дверям, но медсестра замахала руками.

— Нет, нет, сюда нельзя, оставьте коробки на пороге. Мы их сами заберем.

Лилька схватила ее за руку.

— А жене, жене можно пройти?