Ржевская дуга генерала Белова

Сложно, очень сложно ответить на этот вопрос.

Сказать о том, что армия не вела здесь активных боевых действий,— ни в коем случае нельзя… Жесточайшие бои, очень большие потери, а результата нет никакого. И причина здесь одна: не умели мы как следует воевать, не умели» ^{106}.

Не умели-то — конечно, не умели. Но смущает мельниковское словечко «мы». Кто это — «мы»? Сам же автор цитаты противопоставляет успех прорывавшихся из окружения ефремовцев топтанию 43-й армии, сам же сгрудил и тех и других в одну кучу, в «мы». Это как и со знаком вопроса о Жукове в заглавии этой книги В. Мельникова. Сказал бы прямо: да, есть такая профессия — посылать других на смерть. На то и пятиконечные пентаграммы — печати Сатаны — в петлицах и на погонах. Жуков — не исключение. И никаких вопросов.

Юлия Капусто приводит свидетельство ефремовского подполковника П.К. Кириллова о том, что «мы» там были разные, были и умевшие воевать:

«Позже Кириллов скажет: “Сорок третья к нам пробивалась. Шли напрямик— не прошли, а потери большие. Зато лыжники— батальон целый— поискали брешь и проскользнули в кольцо, не потеряв ни одного человека“» ^{107}.

В завершении своей книги В.М. Мельников почти буквально повторяет фразу из концовки данной книги Ю. Капусто:

— Капусто (1992 г.) — помните …особенно тех, о ком не сказано здесь ни слова.

— Мельников (2009 г.) тоже — …помнить …в первую очередь тех, о ком здесь не сказано ни единого слова.Вот мы и помним, что были не какие-то (по Мельникову) неумелые «мы», а те прошедшие к группе Ефремова лыжники, о коих В. Мельниковым — в отличие от Ю. Капусто — в объемной и детальнейшей, специально посвященной ефремовцам книжище не сказано ни единого слова.

Так что дело не в уменьи-неуменьи воевать, а в желании изыскать возможность выполнить задачу. У 43-й и 49-й армий — «ноги не казенные», пусть 33-я сама себя и спасет. Большинство из непроглоченных Угрой и уцелевших за спинами погибших в атаке Большого Устья — острого желания выполнить задачу явно не испытывали. То же и на других участках. Вот и вся правда.

ПОДВИГ ТРЕТЬЯКОВА

По прочтении апрельских ежесуточных отчетов войск армий Западного фронта в полосе действий по деблокированию западной группы 33-й армии возникает впечатление о немцах, как о некоем заговоренном «великом и ужасном Гудвине» из детской сказки. Так ли это на деле?

Начальник артиллерийского снабжения 160-й стрелковой дивизии майор А.Р. Третьяков с небольшой группой из состава ефремовской группировки в ночь на 18 апреля 1942 г. удачно преодолел линию фронта и вышел из окружения. Причем вышел именно там и именно тогда, где и когда должны были выйти на соединение с Запфронтом главные силы ефремовцев — южнее деревни Большое Устье, это район непосредственно к югу от устья на Угре реки Воря. Мы имеем в виду не задачи в предшествующих приказах войскам армий, а конкретику обстоятельств, сложившихся к 17 апреля 1942 г. в районе движения на восток колонн ефремовских частей и подразделений. Анекдотично, несмотря на трагичность, выглядит объяснение майором Третьяковым о последовавшем отчете мотивов своих самостоятельных действий в попытке пересечь линию фронта и выйти к советским позициям: «имел отмороженные и опухшие ноги, двигался с трудом, догнать другие части не смог..»,А ведь «не догнав» к фронту вышел!

Группа майора Третьякова, подойдя поближе к немецкому переднему краю, в течение светлого времени суток вела наблюдение за противником, выявила расположение огневых точек и общий характер построения вражеской обороны на этом участке. Когда стемнело, поползли вперед, преодолели немецкие проволочные заграждения и через некоторое время были встречены разведгруппой из состава сил 43-й армии.