С 3 (СИ)

— Перед барышней, да. Что же до вашего происхождения, то я тогда понятия не имел, кто вы. И уж не обессудьте, но предполагал, что будете из разночинцев.

— Я? — все так же наиграно удивилась она.

— Ну да, — пожал он плечами.

— Хотите сказать, что дочь боярина Яковенкова можно принять за разночинку? — все с тем же неестественным возмущением произнесла она.

— Ну, знаете, не ведите себя с незнакомыми лоботрясами как с равными, глядишь и за боярышню станут принимать.

— Фи. Ну и пусть вас, — пожав плечиками, просто произнесла она.

— Вот, вот, а я о чем говорю.

— Как прошел переход? — сменила она тему.

— Без происшествий.

— О вас много писали.

— Не обо мне, а о Проскурине и Рыченкове.

— Просто нужно уметь читать между строк.

— А тут как ни читай.

— Та атака, на минном катере… — девушка остановилась, и обернувшись к нему вперила в него встревоженный взгляд. — Вы участвовали в ней?

— К чему сейчас об этом вспоминать, Катя. Было и прошло. Все ведь закончилось хорошо.

— То есть все же участвовали.

— Господи, да там и риска-то никакого не было. Главное знать, на что способна артиллерия, а я знаю. Помните? Я виртуоз-наводчик.

— А картечницы и винтовки?

— А для чего по вашему я устроил защиту из броневых листов? Риск конечно был, но минимальный. И как результат, капер на дне, а мы не успели даже испугаться.

— Врете конечно. Но врете складно. Кстати, батюшка сказал, что это новое слово в тактике. Он стоял у истоков минных катеров, и ему будет интересно поговорить с вами на эту тему.

Борис посмотрел на нее внимательным взглядом. Она же лишь тихонько вздохнула, и потупила взор. Получается, она все же рассказала отцу о своем новом знакомом. И Боярин однозначно в курсе, что Борис одаренный. Иных вариантов быть не может. Если бы Москаленко просто попросила усыновить Измайлова без подробностей, тот пожалуй пошел бы навстречу своему вассалу и главе рода. Но коль скоро о нем упомянула дочь, которая уже на выданье… Лично Борис раскопал бы всю подноготную.

— Если боярин сочтет для себя возможным говорить со мной, то…

— Вас ему представят на завтрашнем приеме в доме Москаленко.

— Даже так?

— Ну вы же не могли подумать, что столь значимое событие, как обретение нового родовича, пройдет скромно и незаметно. Фактически, завтра родится новый член рода.

— Ну, что же, пока я не родился, давайте погуляем и поговорим. Уж простите, но пригласить вас где-нибудь посидеть я не могу. Мы с вами все еще стоим на разных сословных ступенях.

— Уж не социалист ли вы, Борис?

— Нет, Катя. К ним меня точно отнести нельзя. Но считаю, что реформы все же не помешают. Я сам из низов и прекрасно знаю, сколько среди рабочих умных талантливых людей. Только подняться из грязи суждено лишь единицам. А это невыгодно в первую очередь самому государству.

— Только батюшке об этом не говорите. Сразу же причислит к социалистам. А они для него все бомбисты. Один из моих братьев погиб от их рук. Ему еще не было восемнадцати.

— И давно это было?

— Еще до моего рождения.

— Хорошая у вашего батюшки память. Только, если он так переживает за своих детей, как же он вас отпустил в путешествие. И даже после того происшествия не отозвал обратно.

— Ну, гибель в море или в бою, лицом к лицу с врагом, он поймет. Но удар в спину никогда не спустит и не забудет.

— Хорошо, Катя, я обещаю следить за своим языком.

Они гуляли несколько часов. И он проводил ее домой когда солнце уже начало клониться к закату. Сказать, что он был счастлив, это не сказать ничего. У него словно крылья выросли. Господи, ну прямо великовозрастный мальчишка.

Яков косился на него весь вечер, утро и день. Пока взволнованный Борис собирался на прием. Нет, церемония усыновления его не волновала. К чему париться по этому поводу. А вот будущее знакомство с родителями Кати… Чего уж там, это не рядовое событие в любом возрасте.

* * *

— Матушка, все же я не понимаю, к чему тебе понадобилось усыновлять этого мальчишку.

Н-да. Картина, что говорится маслом. Высокий, крепкий мужчина под пятьдесят, с сединой на висках, и вдруг такое обращение к девушке как минимум вдвое младше него. Однако никакой ошибки, капитан первого ранга Москаленко Петр Алексеевич, стоял перед своей матерью. Какой бы несуразностью со стороны это ни казалось.

— То есть, того, что он спас мою жизнь и пленил обидчика, тебе мало?

— Разумеется мало. За подобные деяния предусмотрены награды. И совсем не обязательно одаривать потомственным дворянством.

— Он одаренный.

— И что с того, — ничуть не стушевавшись, пожал плечами он. — Ты ведь дала ему слово, что он будет на особицу, вольным дворянином. То есть, даже десятина роду от него не обломится. Какая нам от того выгода?

— А если мне хотелось сделать приятное девочке? Ну кого предложат Катюше в мужья? Какого-нибудь старичка, после которого она останется молодой вдовой, обреченной в одиночестве куковать свой век.