Читаем С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 2. полностью

2 Неточная цитата из стихотворения «Голубая да веселая страна…». В статье «Об отошедшем» А. К. Воронский рассказывает: «В Баку за несколько месяцев до своей смерти на дружеской вечеринке Есенин читал персидские стихи. Среди других их слушал тюркский собиратель и исполнитель народных песен старик Джабар. У него было иссеченное морщинами-шрамами лицо, он пел таким высоким голосом, что прижимал к щеке ладонь левой руки, а песни его были древни, как горы Кавказа, фатальны и безотрадны своей восточной тоской и печалью. Он ни слова не знал по-русски. Он спокойно и бесстрастно смотрел на поэта и только шевелил в ритм стиха сухими губами. Когда Есенин окончил чтение. Джабар поднялся и сказал по-тюркски, как отец говорит сыну: „Я старик. Тридцать пять лет я собираю и пою песни моего народа. Я поклоняюсь пророку, но больше пророка я поклоняюсь поэту: он открывает всегда новое, неведомое и недоступное пока многим. Я не понимаю, что ты читал нам, но я почувствовал и узнал, что ты большой, очень большой поэт. Прими от старика поэта преклонение пред высоким даром твоим“».

3 Об этом случае, происшедшем во время встречи Есенина с Н. А. Клюевым, рассказывает в своих воспоминаниях В. И. Эрлих.

4 См. прим. 4 к воспоминаниям И. И. Шнейдера.

5 Эти наброски Есенина не сохранились.

6 Неточная цитата из стихотворения «Снова пьют здесь, дерутся и плачут…», написанного в 1922 г. Курсив автора воспоминаний.

7 Это библейское выражение, приведенное автором в свободном изложении (см.: Матф., II, 18), означает безутешный плач матери по своим детям.

<p>ВСЕВОЛОД ИВАНОВ</p><p>О СЕРГЕЕ ЕСЕНИНЕ<a l:href="#n_20" type="note">[20]</a></p>

Всеволод Вячеславович Иванов (1895–1963) познакомился с Есениным, видимо, в 1923 году. Вскоре между писателями установились тесные дружеские отношения. Есенин высоко ценил многие произведения Вс. В. Иванова, писал о его «глубокой талантливости», особо подчеркивая, что «язык его сжат и насыщен образами, материал его произведений свеж и разносторонен» (V, 211). Есенин видел в Вс. В. Иванове творчески близкого себе человека. Предлагая Госиздату организовать выпуск альманаха «Поляне», он писал H. H. Накорякову 27 марта 1925 года: «Редколлегия окончательно сконструирована в таком виде: Вс. Иванов, Пав. Радимов и я. Список ближайших сотрудников будет представлен Вс. Ивановым или Наседкиным» (VI, 181).

Как сообщила Т. В. Иванова, Вс. В. Иванов всегда вспоминал о Есенине с нежностью, собирал книжки его стихов. Он сам переплел в отдельный том семь сборников Есенина: «Голубень», 1920; «Страна Советская», изд. «Советский Кавказ», 1925; «Сельский часослов», 1918 (правда, без титульного листа); «Радуница», Пг, изд. М. В. Аверьянова, 1916; «Преображение», изд. «Московская трудовая артель художников слова», II год I века. (С дарственной надписью: «Милому Семену Яковлевичу на добрую память о желтоволосом парне из Рязани. С. Есенин»); «Пугачев», М., изд. «Имажинисты», 1922; «Персидские мотивы», М., изд. «Современная Россия». На странице с печатным посвящением «С любовью и дружбою Петру Ивановичу Чагину» автограф: «Другу Всеволоду с любовью по гроб. Сергей. 19 20/XI 25».

Очерк о Сергее Есенине предназначался автором для цикла «Портреты моих друзей». Он остался неоконченным. Впервые напечатан в кн.: Иванов Вс. Переписка с А. М. Горьким. Из дневников и записных книжек. М., Советский писатель, 1969. Печатается по рукописи. Очерк «История моих книг» впервые опубликован в сокращении в журн. «Наш современник», М., 1957, N 3 и 1958, N 1. В наст. изд. по черновой рукописи публикуется глава из него.

1 Сибирский писатель А. С. Сорокин, которого упоминает Вс. В. Иванов, получил при жизни известность как фантазер и кляузник, увлеченный безудержной саморекламой. Иванов был знаком с ним по Омску. Об их отношениях подробно рассказывает Л. Н. Мартынов (см.: Всеволод Иванов — писатель и человек. М., 1975, с. 72–79).

2 Имеются в виду писатели М. Д. Ройзман и К. А. Большаков.

<p>А. Л. МИКЛАШЕВСКАЯ</p><p>ВСТРЕЧИ С ПОЭТОМ</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Серия литературных мемуаров

Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное