С болью в сердце (СИ)

А операция все не заканчивается и не заканчивается.

Но это сложный случай и она должна длится несколько часов, да?

Люди снуют туда-сюда, косо на меня поглядывая. А мне плевать.

И мне плевать на то, что я окоченела уже. Меня трясет.

Как мантру повторяю: “Все будет хорошо! Скорая вовремя приехала. Все будет хорошо!”

Вздрагиваю от легкого прикосновения к моему плечу, и вскакиваю, думая, что это врач.

Нет.

— Лидия Петровна…

— Сандра, что там? — еле сдерживая слезы.

Вкратце обрисовала ей ситуацию. Ничего не понятно еще. Вообще.

— Он сильный, справится… — уверенно и без тени сомнений, сжав сильно мою руку.

— Простите меня…

— За что, деточка?

— Ваш сын сейчас здесь находится по моей вине.

— Да что ты такое говоришь?

— Эта пуля предназначалась мне, а он меня закрыл… — еле выдавливаю из себя.

— Он мужчина. Это был его выбор, он посчитал, что так было нужно. И выбор этот нужно уважать, а не винить и корить себя. Этим ты ему не помогаешь. Соберись, давай! — хлопает меня по коленке.

Вымученно улыбаюсь. Но как ни странно, мне придает это сил.

Дверь в операционный блок открывается, оттуда рассыпаются врачи, медсестры в разные стороны. Но никто не отвечает на наши вопросы, обходя нас за метр. Мы что прокаженные? Мы так и стоим посреди коридора в непонятках.

— Вы родственники Ситникова? — оглушает меня низкий хрипловатый мужской голос.

Оборачиваемся на его источник.

— Да… — дрожащим голосом я отвечаю.

— Мы сделали все что могли…

Мои ноги подкашиваются, в глазах темнеет, оседаю на лавку.

После такого начала, говорят самое плохое. Я не готова это услышать.

— Вам плохо? Валя, нашатырь и воды… — кричит врач, обращаясь к кому-то на посту.

Резкий запах раздражает слизистую моего носа и я тут же прихожу в себя.

— Вы так не волнуйтесь… — продолжает врач. — Повторю, мы сделали все что могли. Теперь все зависит от него…

— А к нему можно?

— Пока нет. Он находится в реанимации. Потом посмотрим на его состояние.

С моей души падает тяжеленный груз. Выдыхаю…

Хорошие новости…

Глава 33. Ожидание

— Так нельзя! Понимаешь? Ему сейчас плохо! И по твоей вине, между прочим! — отчитывает меня как школьницу, младшая сестра.

Да, возможно, я перегнула палку. Но он меня вынудил. Я была на грани. И я сорвалась.

— Знаешь, что? — уже было, начала контратаку, но тут же замолчала, вспомнив, что она в положении. — Ничего!

А мне и, правда, нечего сказать.

Хотя, я была права. И мне не стыдно. Я сказала правду.

Если бы не его жадность, то ничего бы не было.

— Я, вроде бы, вещи просила привезти, а не нотации мне читать… — съязвила я.

— Да, вот они, твои вещи… — протягивает мне пакет. — Как Коля?

— Непонятно еще…

Коля уже несколько дней не приходит в себя. Врачи разводят руками. Такое может быть. Но его жизни уже ничего не угрожает. Надо ждать…

Только я уже начиталась в интернете, что он может, вообще, не проснуться. Или на всю жизнь остаться "овощем".

И не жизнь, вовсе.

И мне страшно.

Мы с Линдой еще немного постояли, побеседовали.

Она мне рассказала про Мишу.

Мишаня жил у них эти дни, пока мы с Лидией Петровной дежурили в больнице.

Рассказала, как он скучает по папе. Но с Линдой они сдружились. Спрашивал про меня. Мне нужно бы его навестить.

В туалете я переоделась. И умылась.

Взгляд уставший…

Мешки под глазами…

Болезненный цвет лица…

Красота…

Лидию Петровну я отправила вчера вечером домой, отсыпаться, а сама здесь.

За эти дни я ни разу не выходила из клиники. Главврач очень хотела меня выпроводить, но потом сжалилась и разрешила остаться.

И я неплохо здесь устроилась. Молоденькая медсестра дала свой плед. И я сплю на кушетке под палатой. Совсем немного…

Колю перевели в палату интенсивной терапии. Посещения запретили.

А я читала, что с такими больными нужно много разговаривать. Когда они слышат родной голос, приходят в сознание.

Когда я об этом сказала, врач меня проигнорировал. Но я договорилась с медсестрой, что когда врача не будет в отделении, она меня пустит на минут десять.

Я и на это согласна. Уверена, что он меня услышит.

Захожу бесшумно в палату.

Бледный, осунувшийся. Щеки впали.

Вокруг него полно разных приборов.

— Коля… — зову его шепотом, боясь говорить громче.

— Я хочу лишь сказать, что я с тобой. Я здесь… А еще прости меня! Я очень перед тобой виновата…

Вспоминаю тот день… когда почти умоляла его не умирать.

— Я буду другой… Я не буду сильной… Буду слабой и безвольной… Только вернись ко мне…

Осторожно касаюсь его лица. Провожу рукой по шее, плечу… Беру его за руку. И просто держу в своей.

Неожиданно он сжимает мою руку своей.

И все приборы в палате начинают истошно пищать.

Я испугавшись и растерявшись отскакиваю от него и стою посреди палаты.

— Что вы здесь делаете? Вон из палаты! — врачи врываются и окружают Колю.

Меня выталкивают из палаты.

— Он сжал мою руку! — успеваю крикнуть в почти закрытую дверь.

Стою в прострации.

А вдруг я сделала хуже? И теперь он никогда не придет в себя.

Я только все порчу.

— Сандра! Что случилось? — Лидия Петровна.

— Коля сжал мою руку… — безэмоционально.

— Это же здорово! Чувствительность есть. Все к лучшему…

— Думаете? — слезы наворачиваются на глаза.