С бухты-барахты!

Я быстро влетаю в дом и вижу, как Рома стоит со шваброй в руке, пытаясь затереть или собрать комья земли. Осколки цветника валяются рядом, любимая мамина герань валяется тут же. Ну и какая моя реакция?! «Отлупить маленького засранца!»

Но Ромка меня опередил: «Как заревет громко-громко и так несчастно».

Я же зашипела на него: «Тише, не пугай соседку».

После уже обнимая свое самостоятельное дитя, через все всхлипывания и сморкания я разобрала, что он просто хотел помочь маме и бабушке помыть полы, но задел случайно цветок и тот упал на пол. И вот действительно этот момент уже позже я вспоминала с улыбкой и ощущением счастья внутри. «Три года, а всё сам! Растет мой мальчик!»

– Мы уже долго качаемся, пора освободить качельку другой девочке. Да, моя хорошая? – мягко уговаривает меня женщина.

Я вцепляюсь в качели мертвой хваткой.

– Пусть качается, мы подождем, – говорит другая женщина. Ее дочь против и начинает хныкать.

Я делаю вид, что не замечаю, как нарастает плач этой девочки, моя хватка не ослабевает.

Другая женщина смотрит на женщину с осуждением.

«Видимо, думает, что мне потакают во всем…Не во всем, уж поверьте. Но на качелях мне нравится качаться. Пусть идёт в песочницу, там лопатки и ведра, яркие, красивые».

– Она пытается договорится с Вашей дочкой, – хихикает женщина.

– Да?! А, по-моему, она просто дразнится, – говорит другая женщина.

«Ладно, пойдем уже. Пусть качаются», – демонстративно отпустив поручни, я протянула ручки к женщине.

***

Я сижу на детском стульчике за большим столом, пытаюсь кушать ложкой. Моторика никакая. Ложка не попадает в рот, а размазывает кашу по щекам и по волосам.

Мужчина со своего места косится то на меня, то в ноутбук. Поглядывая на меня, он кривится и его передергивает.

Он должен присматривать за мной. Женщина принимает душ и прихорашивается.

«Хоть бы мультики включил этот эгоист».

На кашу я уже махнула рукой. Решила его немного подоводить, раз мультики не включает. Стала зачерпывать кашу рукой и тащить ее в рот, обсасывая при этом со свистом пальцы».

Он повернулся ко мне и сказал:

– Ну что ж, подождем маму. В таком виде я ни при каких условиях тебя не достану из стульчика. На мне костюм. Уж прости.

И я сижу. С ног до головы в каше. Голодная. Той каши, которую я слизала с пальцев, мне недостаточно, чтобы наесться.

«Ни мультиков, ни еды нормальной. Кто еще кого наказал!»

***

Вечером приехала бабуля. Их бабуля – это самый улыбчивый, нежный и заботливый человек во всем мире. Она со мной не сюсюкает, терпелива к моим капризам.

– Ну давай, давай гладить барбосика, – приговаривает она. – Не вырывай так много шерсти, ему зимой холодно будет.

– Съешь ложечку за маму. Нет!? А за папу? Нет?! А за песика? Давай тогда ещё одну ложечку за него? И ещё? А за бабушку? И за бабушку тогда две.

Бабушка гостила у нас три дня. Я была в восторге. Мы гуляли с ней несколько раз в день. Она со мной разговаривала, как со взрослой. Она кормила голубей хлебом… и меня. Я с удовольствием теребила хлеб в руках и пыталась откусывать кусочки. Бабушка не боялась, что я подавлюсь. А я и не боялась подавиться. Это было приятно и радостно. Я чувствовала, что стала старше, что начинаю многое контролировать.

Мужчина и женщина в эти дни расслабились. Они спали допоздна. Сидели перед телевизором. Я даже начала по ним немного скучать.

– Пойдём на качельку, милая, – позвала бабушка.

И я посеменила своими маленькими ножками, уже думая о качелях.

***

В последнюю нашу прогулку бабушка и вовсе раззадорилась. Я сидела в коляске, а она с мальчишками 7-8 лет гоняла в футбол. Раскрасневшаяся, с всклокоченными волосами она подзадоривала громкими ободряющими криками свою команду.

– Ну кто так бьёт! Вот как надо, – зычно крикнув, она со всей дури ударила по мячу. Мяч ударил мальчишку под дых, тот согнулся, а мяч тем делом преспокойно закатился в угол ворот.

На этом бабуля раскланялась и ретировалась с поля.

– Видела, малышка, твоя бабуля была в ударе.

«Конечно видела, как бедный мальчик согнулся пополам. Эх, бабуля…».

***