С чего начинается Родина

Армейская жизнь шла высоким темпом. Каждая минута была расписана. Мне нравились строгая дисциплина и порядок. Утренняя зарядка на свежем воздухе при 40—50-градусном морозе, без гимнастерок. Солдатский завтрак, а затем занятия в парке боевых машин, изучение оружия, бронемашин и танков. После обеда — строевая подготовка, политические занятия и т. д. Даже частые тревоги, главным образом в ночные часы, меня не удручали, хотя они требовали больших усилий от человека при работе с оружием. Надо было взять пулемет, заряженные диски к нему, добежать до парка, который находился почти в трех километрах от казармы, завести танк и выполнять все, что поставлено в качестве задачи командиром, объявившим тревогу.

По боевой тревоге проверялся также личный вещевой мешок. Там должно быть все необходимое для длительного отрыва от казармы. Уже кажется, все приготовил, застегнул, приладил, но все равно волнуешься: проверять будет командир батальона Василий Алексеевич Копцов. Стройный, высокий, с хорошей выправкой, типичной для кадрового военного, Копцов свое дело знал безукоризненно. К тому же он являлся прекрасным стрелком из пистолета, винтовки, пулемета и танковой пушки. Отлично водил бронемашину и танк.

При проверке готовности по тревоге или в ином случае Копцов всегда замечал любую оплошность или ошибку: не взял бритву, забыл иголку с ниткой, неправильно обулся. На последнее обстоятельство, кстати сказать, обращалось особое внимание. Правильно навертывать портянки мы научились не сразу, а от этого зависело многое, в частности дойдешь ли до цели или выйдешь из строя преждевременно. Сколько с этими портянками было разных казусов! Бывало горько и смешно.

Из командиров Красной Армии, с которыми довелось служить, о В. А. Копцове у меня остались особенно яркие и светлые воспоминания. Если он делал проштрафившемуся строгое замечание, оно никогда не бывало оскорбительным. Даже дисциплинарные взыскания, которые он налагал, впрочем редко, воспринимались не как обида, а как должное. Копцов не учился в военной академии, не имел высшего образования. За его плечами была учеба на курсах командного состава. Всю жизнь он посвятил Красной Армии. Копцов заставлял командиров взводов и рот, не имеющих общеобразовательной подготовки, заниматься изучением физики, математики и прочих наук. Сам он настойчиво изучал японский язык.

Копцов, хотя и занимал ответственную командирскую должность, жил в скромной, по-спартански обставленной квартире, состоявшей из одной комнаты и кухни в стандартном деревянном доме. Да, впрочем, и остальной комсостав жил скромно. Замечательный командир и человек — вот каким запомнился мне Копцов. Мне было приятно, спустя многие годы, прочесть слова маршала Г. К. Жукова, отметившего блестящие действия и боевую доблесть входившей в 21-й механизированный корпус 46-й танковой дивизии, которой командовал полковник В. А. Копцов — герой Халхин-Гола.

О В. А. Копцове высокого мнения и генерал армии Д. Д. Лелюшенко. В своей книге «Москва — Сталинград — Берлин — Прага» он пишет: «Самый молодой из комдивов — Василий Алексеевич Копцов — выделялся скромностью, выдержкой, храбростью. Уже в то время его грудь украшала Золотая Звезда Героя Советского Союза за выдающиеся боевые подвиги на Халхин-Голе». И далее: «Дважды раненный за эти дни, Василий Алексеевич оставался в строю. Правая рука полковника была аккуратно подвязана и вложена за отворот комбинезона, на голове темно-синяя под цвет танкистского шлема повязка… Василий Алексеевич Копцов пал смертью героя в 1943 году под Харьковом, где командовал корпусом. До сих пор я с глубокой болью переживаю эту утрату». О В. А. Копцове с уважением и восхищением вспоминают и другие полководцы.

Но вернусь к моей службе в танковой части, где, поскольку я был инженером, службу проходил во взводе одногодичников. Кроме сокращенного срока службы для красноармейцев с высшим образованием было еще одно отличие — нам вменялось в обязанность преподавать общеобразовательные предметы для комсостава. Мне, например, было поручено преподавание алгебры. Это способствовало созданию особой деловой и в то же время товарищеской обстановки: то мы все слушаем командира и отчитываемся за свои знания, то, наоборот, к классной доске вызывался тот же самый командир, и я проверял его подготовку.

Командир батальона Копцов часто сам присутствовал на наших занятиях. От нас, преподавателей, как и от наших командиров, требовал тщательной подготовки.