С чего начиналась фотография

Понятно, что с «электрической жидкостью» у Дагера ничего не получилось да и не могло получиться. Тогда он выдвигает новую идею, согласно которой светочувствительность любого вещества зависит от его состава, от способности его составных испаряться и растворяться. Дескать, летучие вещества под действием света и тепла испаряются, а оставшиеся нелетучие вещества, которые не способны растворяться, формируют изображение. Затем Дагер пошел еще дальше. Он стал уверять Ньепса, «что главная причина действия заключается в соединении водорода и кислорода, которые всегда имеются в этих веществах в соединении с углеродом», считая, что водород является летучей частью вещества, остающийся кислород окисляет пластину, а углерод можно просто стереть. С этими же своими мнимыми предложениями о летучести и растворимости веществ Дагер безуспешно пытается увязать увеличение светочувствительности некоторых лаков при повышении их температуры.

Попробуем разобраться, что же нового внес Дагер со «своими талантами и искусством» в общее дело компаньонов при жизни Н. Ньепса.

Оставив, наконец, в покое свои надуманные идеи об электричестве и воздухе, являющихся якобы причиной светочувствительности, Дагер примерно с середины 1832 г. принимается за более конкретные опыты, которые, кстати, также не дали желаемых результатов. Так, в письме от 23 августа 1832 г. он сообщает Ньепсу, что предвидится возможность заменить асфальт, который никак не удается полностью обесцветить, другим веществом, а именно светочувствительным ретортным осадком, образующимся при перегонке лавандовой эссенции. И хотя в письме от 3 октября 1832 г. Дагер пишет о лавандовой эссенции как о веществе, «которым я пользуюсь с успехом», но уже в письме от 23 февраля 1833 г. он извещает Ньепса о том, что снимки на лавандовом масле якобы безвозвратно испортились.

Правда, в это же самое время в опытах Дагера появляется вещество, действительно заслуживающее самого пристального внимания, хотя отношение к нему изобретателя было вначале не совсем последовательным. Имеется в виду йод. А началось все с того, что 10 мая 1831 г. Дагер написал в письме к Ньепсу: «Я произвел недавно несколько опытов с 20 (йодом); это вещество очень чувствительно к действию 46 (света). Но я думаю, что трудно извлечь из него большую пользу».

Но уже буквально через несколько дней мнение Дагера об йоде как светочувствительном веществе круто меняется, о чем свидетельствует его письмо Ньепсу от 21 мая 1831 г.: «Я думаю на основании нескольких новых опытов, что нам следовало бы заняться изысканиями над 20 (йодом). Это вещество очень чувствительно к действию 46 (света), когда оно соприкасается с 18 (полированным серебром)… Я получил… на 18 (полированном серебре) результаты, удовлетворительные по быстроте, т. е. менее чем в 3 минуты, в 13 (камере-обскуре), а с 29 (гравюрами) на 56 (солнце) - в 1 минуту, в микроскопе - 2 минуты. Все это очень хорошо, но нужно найти способ обратить действие, которое противоположно естественному, и, кроме всего прочего, закрепить изображение; иначе оно исчезает при новом действии 46 (света). Это вещество имеет преимущество передавать в совершенстве натуральные оттенки света и тени; не так обстоит дело с другими веществами, которыми мы пользуемся, они никогда не передают синих тонов пропорционально силе, которую те имеют… Думаю, милостивый государь и друг, что мы не потратим напрасно наше время, если будем работать с этим веществом. Может быть, мы скорее найдем способ закреплять эти изображения, чем придавать ту же быстроту другим нашим веществам».

Из этого письма явствует, что Дагер ошибочно полагал, будто светочувствительным веществом, с которым он имел дело, был йод, а не галоидосеребряная соль (йодистое серебро). Увлекшись йодом и всячески его восхваляя, Дагер настаивает, чтобы и Ньепс занялся опытами с этим веществом. Однако уже в начале 1832 г., несмотря на то что «ни в одном другом из наших веществ нет такой тонкости (деталировки. - Г. И.), и особенно такой быстроты (чувствительности. - Г. И.)», Дагер неизвестно почему прекратил опыты с йодистым серебром, сообщив Ньепсу в письме от 30 апреля 1832 г., что отныне он намерен работать только с асфальтом, «так как я признал его среди других веществ лучшим».

Безусловно, что работа с йодом, продолжавшаяся чуть ли не целый год, позволила Дагеру накопить некоторый опыт, развивая который впоследствии он пришел к открытию дагеротипии.

Если же мы попытаемся вкратце ответить на поставленный выше вопрос о вкладе Дагера в общее дело Товарищества, то ответ будет отрицательным - ничего нового в фотохимический процесс получения снимков в камере-обскуре за четыре года, прошедших со времени заключения договора, Дагер не внес.