С чего начиналось

Я стоял у раскрытой двери вагона и вспоминал, как в 1927 году ехал по этому же самому маршруту, а потом от Барнаула пробирался до Бийска. Казалось, здесь по внешнему виду с тех пор мало что изменилось. В европейской части России и на Урале, там можно было увидеть много новых строений – и промышленных и жилых. Здесь их было гораздо меньше. Теперь сюда перемещались десятки промышленных предприятий. Конечно, это изменит облик всего края.

Но тогда я совсем не предполагал, что изменения будут происходить необычайно стремительными темпами.

Рядом со мной стоял сотрудник нашего комитета В.С. Славин. Он рассказывал об условиях жизни в Барнауле. В городе не все районы имеют электрическое освещение. Немало ещё домов с керосиновыми лампами. На весь город всего одна небольшая электростанция. С продуктами питания дело обстоит неплохо, хотя почти отсутствуют продукты промышленного изготовления. Мяса, например, завались, и мясо великолепное, а колбасных изделий нет. Свёклой здесь никогда не занимались, и поэтому сахар всегда привозили, а мёда на рынке сколько угодно. У многих жителей города имеются индивидуальные хозяйства – свои овощи и ягоды. Часть их сами используют, а часть продают на рынке. В общем, жить можно, заключил Славин.

Переехали Обь, могучая, полноводная река произвела большое впечатление. Но вот наконец и Барнаул. Надолго ли?

В Барнауле

Эшелон подали на запасный путь. Началась разгрузка. Разноцветные чемоданы и цветастые узлы с одеялами и подушками сразу же изменили вид железнодорожной станции. Строгие стальные ленты путей, вокруг белые пески, и на этой белизне особенно отчётливо выделялось выгруженное из вагонов. Подошли автобусы, и началась отправка прибывших в город, в дом, выделенный для размещения комитета.

Это было фундаментальное каменное здание с довольно большим садом. Пустые комнаты производили унылое впечатление.

Скоро все здание было заполнено вещами и народом. Кое-кто на дворе развёл костры и стал кипятить воду и готовить пищу. Все это напоминало какой-то цыганский табор – толчея, крик и плач детишек, кучи вещей, сидящие и лежащие вокруг них люди. Но вот постепенно стало стихать – сотрудники перебирались в отведённое им жильё. Наконец, все более или менее уложено. Надо нанести визиты местному руководству, поблагодарить за гостеприимство и установить контакты. Сколько придётся здесь пробыть, пока неизвестно.

Секретарём краевого комитета партии в то время был товарищ Лобков.

Лобков, видимо, очень любил Алтайский край. Когда я вошёл к нему и поздоровался, он с места в карьер начал рассказывать мне о богатствах Алтая.

– Вы знаете о том, что наш край месяц в году всю страну хлебом кормит? Здесь же очень плодородные земли – чернозём! Не хватает только людей, чтобы поднять ещё больше земли. А сколько рыбы в реках! Но на реках у нас почти не чувствуется жизни. Стоишь на берегу Оби и только водную гладь видишь. Не то что на Волге! Там вся река запружена – пароходы, плоты, лодки, а тут иногда за весь день только и заметишь плывущую лодку – и то хорошо. Здесь люди нужны – много людей, и каждому дело найдётся. Вот, смотрите!

Лобков встал из-за стола, подошёл к застеклённому шкафу, на полках которого в открытых коробочках лежали образцы горных пород и стояли какие-то баночки и бутылочки. Взял одну из бутылочек и коробочку с куском какой-то руды.

Протягивая мне бутылочку, Лобков пояснил: ртуть. В одном из сел кустари её добывают вот из этой породы – и он протянул кусок киновари.

– А вот там, – и он протянул руку в сторону гор, – золото. А старателям без ртути никак не обойтись. Золото-то без ртути не извлечь! Много у нас здесь разного добра – золото, ртуть, асбест. Мы и сами-то ещё толком не знаем все наши богатства. Геологические работы проведены только в отдельных местах. А край наш по площади – целая Западная Европа!

Я ещё по студенческой поездке двадцатых годов составил себе представление о природных богатствах Алтая. Во время той давней поездки мы пробирались горными тропами верхом на лошадях, встречались со старателями, промывающими речной песок. А в селе Верхний Уймон нам показывали варежки, связанные из асбестовых нитей добывающегося в окрестностях этого села асбеста. Не чудо ли? Тогда все мы были буквально заворожены природными богатствами края.

И вот Лобков воскресил все это в памяти. Потом, улыбаясь, произнёс:

– Извините, я не спросил: как вас устроили? Разместились или ещё на бивуачном положении?

– Размещаемся. Мы ведь только сегодня прибыли.

– Ну, если чем помочь нужно, то непременно заходите. Все, что в наших силах, сделаем.

Выйдя из здания крайкома, я решил посмотреть город. Во втором по величине городе Алтайского края – Бийске – я был тринадцать лет назад, а в Барнауле же впервые.

Город произвёл на меня хорошее впечатление: много зелени, на главной улице – бордюры цветов, а ведь это Сибирь!