С чего начиналось

Получив баллон с шестифтористым ураном, мы приступили к священнодействию, уединившись в этом отдельно стоящем небольшом домике. Закрепили на весах баллон с газом, конец шланга опустили в чашу с раствором, поставленную на весы, и начали выпускать газ. Во время проведения этих манипуляций меня неотступно преследовала мысль: а что же будет, когда мы перейдём от опытов к промышленному производству? Потребуется создать много параллельных линий, большое количество мелкой аппаратуры… А нельзя ли все-таки пустить в переработку большую порцию? Если бы можно было сразу запустить в производство большое количество шестифтористого урана, потребное количество аппаратуры резко сократилось. И я спросил:

– Николай Васильевич, а может быть, мы увеличим количество вдвое?

Он посмотрел на установленный на весах баллон и фарфоровую чашу, затем перевёл взгляд на счётчики и спокойно ответил:

– Давайте.

В следующей партии мы увеличили вдвое количество перерабатываемого вещества – смотрим, нейтронные счётчики не работают: значит, никакой опасности нейтронного облучения нет.

Потом нам принесли второй баллон. Я сказал:

– Может быть, пустим в переработку все? Это как раз в четыре раза больше критической массы, названной нам. Как вы думаете, Николай Васильевич, может быть, все из баллона выпустим?

Мы выпустили из баллона весь газ. Счётчики не работали.

– Ну, хватит экспериментировать, Николай Васильевич, – сказал я.

– Не надо больше искушать судьбу, – подтвердил он.

Мы переработали все доставленные нам баллоны с шестифтористым ураном и через день вернулись в Москву, и я тотчас же направился к Курчатову. Встретил он меня с горящими от нетерпения глазами и сразу же задал вопрос:

– Ну, как?

Желая его немного подразнить, я спросил:

– Какая все-таки критическая масса для наших условий, Игорь Васильевич?

Он повторил названную перед моим отъездом на завод величину.

– А может, добавите?

– Ну, можно увеличить вдвое… Вы что, пробовали?

– А может, можно ещё добавить?

– Вы что, пробовали? – повторил Курчатов.

– Пробовали. Брали в четыре раза больше названного вами количества.

Тогда он как-то по-особенному тепло посмотрел на меня и сказал:

– Рассчитанная критическая масса в десять раз больше, но вдруг мы где-то ошибаемся? Мне вас было жалко – а вдруг попробуете и сразу же увеличите количество против установленного расчётом. Что, разве я не знаю, как у нас к расчётам относятся? Ведь вот попробовали же вы?

Курчатов бережно относился к людям, с которыми работал. Несмотря на то что расчёты были произведены точно, он на всякий случай назвал меньшую величину критической массы: мало ли что может произойти, потому что люди действительно ведь любят пробовать. А если попробуют, а в расчёте критической массы допущена ошибка? Или просто возьмут больше расчётного количества? Тогда катастрофа. Надо помнить, что в то время создавался совершенно новый процесс. У нас иногда не было даже общих теоретических предположений. В ряде случаев теория шла рядом с экспериментом. На основании экспериментальных данных уточнялась теория. Нередко необходимо было и теоретические основы создавать и эксперименты проводить.

Первые мощные ускорители

После памятного обсуждения вопроса о необходимости сооружения ускорителя, превосходящего по мощности ускоритель, строившийся Лоуренсом в Беркли, мы встретились втроём: Владимир Иосифович Векслер, Александр Львович Минц и я. Это было моё первое крещение в новой области. Мне пришлось принимать практическое участие в начальной стадии работ – выборе площадки.

Собрались мы в здании министерства у Ванникова, где мне была отведена небольшая комнатка, в которой мы с трудом разместились. Минц не преминул отметить:

– Хорошо, что нас только трое, четвёртому пришлось бы стоять на пороге.

В.И. Векслер к этой встрече уже подготовил некоторые расчёты и оперировал цифрами. А.Л. Минц интересовался прежде всего возможностью защиты от проникающего излучения.

– В конце концов это в известной степени определит и выбор места для ускорителя, – сказал он и обратился к Векслеру: – А где вы предполагаете его разместить? Вы, вероятно, думали об этом и, может быть, уже присмотрели что-то?

– Да, конечно, – кивнул Векслер. – На этом ускорителе будут работать люди высокой квалификации. Его нельзя отрывать от Москвы. Большинство учёных, занимающихся атомными делами, связаны с Москвой. Нам предложили посмотреть площадку недалеко от университета. Там расположен совхоз с большой фермой индюшек, но его предполагалось переместить в другой район. Когда мы проходили мимо сетчатых заграждений, индюки подняли невероятный гвалт.

Минц засмеялся и сказал:

– Видимо, протестуют. Да и я считаю, что эта площадка не подходит. Мне кажется, что место для строительства должно отвечать следующим двум основным условиям. Оно должно быть изолированным, а здесь проходят две дороги и одна из них чрезвычайно загружена. Опасность облучения хотя и невелика, но все же существует.

Векслер покачал отрицательно головой и, перебивая Минца, стал доказывать, что никакой опасности облучения нет.