С человеком на борту

— Вот уж никогда не думал, что пятна на солнце так прямо повлияют на мою жизнь! — заметил профессор Иван Тимофеевич Акулиничев. И добавил в разъяснение: — Конечно, на жизнь — на продолжительность командировки в здешние райские края…

Нетрудно себе представить, что все эти наложившиеся друг на друга задержки не могли не влиять и на настроение космонавта, которому — в отличие от всех прочих участников пуска — предстояло в этом выдающем один сюрприз за другим корабле лететь. Вероятно, какой-то осадок в душе Быковского накапливался. Ещё бы: человек собрался, внутренне настроился на большое, рискованное дело, а обстоятельства все держат и держат его в напряжённом предстартовом состоянии! И нет им конца, этим зловредным обстоятельствам, — от астрофизических (знаменитые солнечные пятна) до дисциплинарных (не менее знаменитая отвёртка)…

День накануне пуска — тринадцатое июня — я провёл в Тюра-Таме (на десятой площадке) с «мальчиками». Покупался в жёлтой Сырдарье, о температуре воды в которой один из купающихся сказал, что, конечно, для супа это было бы холодновато, но для реки — горячо! Позагорал на её песчаном берегу, немного отдышался от нашей пыльной и жаркой второй площадки.

С Валерием долго разговаривал на всякие житейские, в основном к предстоящему полёту отношения не имеющие темы и ненароком задал бестактный вопрос о том, как идут его занятия в академии. Дело в том, что все космонавты Центра — и уже слетавшие в космос, и только закончившие курс подготовки ЦНК и получившие приказом звание «космонавт» — все они стали к тому времени слушателями Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского.

Значение этого обстоятельства выходило далеко за пределы личных биографий нескольких симпатичных в популярных молодых офицеров.

В авиации процесс повышения требований к уровню технической, да и общей (поскольку одна с другой тесно связана) культуры лётчика развивался постепенно. Когда-то, в начале века, на заре становления лётной профессии, пилот был скорее спортсменом, нежели человеком технической специальности. И, наверное, не случайно среди первых лётчиков разных стран было немало известных спортсменов, которые — одни с большим, другие с меньшим успехом — дружно устремились в воздух. Достаточно вспомнить хотя бы велогонщика Уточкина или борца Заикина. Смелость, физическая ловкость, умение в нужный момент «выложиться» — все это у спортсменов было… Но очень скоро этого оказалось недостаточно. Потребовался вкус к технике, умение разбираться в ней, наконец, интуиция, более глубокая, чем чисто спортивная. Потребовался интеллект! И на сцену выходят такие лётчики, как Ефимов, Нестеров, Арцеулов и им подобные… Проходят ещё годы и десятилетия, неузнаваемо усложняется авиационная техника, самолёт начинает уметь многое такое, о чем всего несколькими годами раньше даже мечтать фантазии не хватало (взять для примера хотя бы заход на посадку по приборам в облаках или тёмной ночью, без видимости горизонта и земли), и вот уже требуется лётчикам — сначала на испытательных аэродромах, а затем и в строевых частях — высшее авиационно-техническое образование. Самолётный штурвал берет в свои руки инженер.

Интересная с точки зрения общественной психологии подробность: сама потребность лётчика в инженерной квалификации и инженерной культуре возникала с некоторым (и порой немалым) опережением по сравнению с осознанием этой потребности. То, чего, казалось бы, с полной определённостью требовала сама жизнь, сплошь и рядом вынуждено было с кулаками пробиваться сквозь глубоко эшелонированную полосу сознательно и бессознательно воздвигнутых препятствий. Впрочем, вряд ли и этот феномен относится только к проблеме оптимизации профессионального облика лётчика.

Так или иначе, сегодня вопрос решён — персона лётчика-инженера утвердилась на ведущих ролях в авиации вполне прочно.

Космонавтика прошла этот путь — как бы по уже проторённой дороге — гораздо быстрей. Быстрей — и безболезненней, без сколько-нибудь острых дебатов. Сегодня, когда в космосе на летающих лабораториях проводятся сложнейшие и тончайшие эксперименты в самых разных областях знания, когда космические корабли меняют орбиты, сходятся, стыкуются, маневрируют, места для сомнений в том, какого уровня нужна космонавту квалификация, больше не осталось.

Но и двадцать с лишним лет назад, когда вопрос на первый взгляд не представлялся таким очевидным, уже тогда наиболее дальновидные руководители нашей космической программы (тут нельзя особо не вспомнить добрым словом настойчивость первого начальника ЦПК Е. Карпова) чётко сориентировали космонавтов: «Учитесь!»